Похороны и поминки

Известно, что в жизни простолюдина все важнейшие события её сопровождаются особенными обрядами. Эти обряды и обычаи мы можем видеть на крестинах, свадьбе, похоронах, поминках, при отправлении в путь, при начинании работ; одним словом, всякий сколько нибудь важный случай в жизни крестьянской сопровождается непременно особенностями, обрядами и приметами. Въ этих обрядах мы можем видеть и черты отдаленной древности и следы чуть не языческой веры в силу чар и заклятий, ограждающих благо, жизнь и здоровье человека.

Народные обычаи удерживаются весьма долго; потеряв первоначальное живое значение, они превращаются в обряды и в этом виде сохраняются народами в продолжении многих веков. Часто в этих обрядах, смысл которых потерян уже для самых исполнителей их, мы можем видеть черты прежней жизни и нравов: напр. слезы невесты, отправляющейся, по словам песни, в чужой род-племя, показывают нам на древнее разделение на враждебные друг другу роды; вопрос дружки: «снимите фату с невесты, покажите, та-ли это молодая, которую мы сватали», оправдывает замечание Кошихина о частых случаях обманов при старинных браках, когда жених заочно сватал себе невесту и пр. Разумеется, многое нужно знать, чтобы объяснить историческое происхождение и значение обрядов; но я не берусь за это, а обращусь ближе к цели своего рассуждения.

Еще ребенком я жил в деревне П. и здесь то мн случалось несколько раз видеть крестьянские похороны. Часто, задумавшись, я мыслию переношусь в свое детство; мне представляются печальные лица близких умершего, большое стечение народа, идущего за гробом, черное одеяние причта, протяжное пение «Святый Боже» и чаще всего плачь женщин, которые играют очень важную роль при похоронах в здешнем крае и носят название плакальщиц или воплениц. После обряда погребения мне случалось иногда заходить в дом умершего и проводить там несколько часов; так многие обычаи при похоронах я видел сам, а иные записаны при переездах по губернии.

При разлучении души с телом мать или родственница умирающего или какая нибудь старушка, сидит у его постели, «караулит душу», как говорят, и смотрит на стакан или чашку с водою, до тех пор, пока вода (как уверяют) не заколышется; это значит, что душа вышла из тела и омылась в воде, чтобы идти пред судилище Всевышнего.

Затем покойника окуривают ладаном, а если его в деревне не случится, то вместо ладана курят, можжевельником. Потом, приносят соломы, расстилают ее вдоль пола и на нее полагают тело умершего и начинают его обмывать теплою водою и мылом, начиная с головы, и окачивают водою.(Солому, на которой мыли покойника, и мыло бросают в реку. Однако мыло иногда и сохраняют: им моют подверженных родимцу, больных нечистью, накожными нарывами.) В то время, как моют, читают беспрерывно «Святый Боже». Потом одевают на покойника чистое белье и кладут его на лавку, в большой угол, под образа. В городах, равно и в деревнях, если есть зеркало в комнате, где находится покойный, закрывают его полотном. Простолюдины говорят, что это делают для того, чтоб не чудилось. Затем собираются родственники и начинают изъявлять свою горесть по покойнике в воплях, употребляемых в целом народе.

Молва о чьей либо смерти переходит тотчас от одного к другому и все спешат придти и поклониться телу умершего. Обыкновенно, при встречах, слышавший о смерти кого-либо говорит другому: «такой-то (непременно скажется имя и отечество, хотя в деревнях обращение друг с другом фамильярное) приказал долго жить». Ответ на это всегда один: «Царство ему небесное. Человек он был хороший. Да давно-ли кажется я его видел. Надо идти да хоть проститься; может быть чем нибудь и досадил покойнику; помяни его Господи!» Если в деревне есть священник, приглашают его отслужить панихиду и при этом богатые мужики нанимают дьячка или какого нибудь грамотника читать псалтырь.(В городах, как замечал я, псалтырь читают чаще грамотные женщины и, смотря по состоянию нанимавших, читают только до похорон, или 40 дней (сороковой псалтырь), или год и даже большее время. Вместо «читать псалтырь» употребляют выражение «стоять псалтырь».)

До похорон в доме покойника особенного ничего нет: все идет обыкновенным порядком, также едят, также говорят; впрочем все таки видны иногда хлопоты хозяйки позаготовить побольше крупки, мучки, маслица и других хозяйственных принадлежностей. Но вот настал день погребения: на лицах видна истинная печаль и тревожная озабоченность. Хозяйка обыкновенно хлопочет около печки, около колобков, да калиток; но беспрестанно на глазах у неё навертываются слезы; до хозяйства ли ей бедной.

В комнате, где лежит покойник, по лавкам сидит народ и как будто все ожидают чего-то особенного; хозяин старается занять знакомых разговором. Наконец все встают, молятся Богу и начинают выносить покойника. При чем родные не могут удержаться от плача и начинают причитыват. Даже замечают, что если родные не причитывают, то этим показывают, что им не жаль покойного. Часто случается, что у покойника нет никого из родственников, которые бы могли причитыват; тогда являются особенные плакальщицы, которые за деньги каких не расскажут ласковых слов «жаланному покойничку», прибавляя к этим словам жалобные оханья, да аханья. Эти плакальщицы так искусно разигрыивают свою роль, что не видавшему никогда не придет на мысль, поддельны или искренни их слезы. Плакальщицу, как женщину, огорченную смертью покойника, ведут всегда под руки две женщины и стараются успокаивать ее: «полно плакать; ведь Бог дал, Бог и взял; все то мы там будем».
По совершении обычного молитвословия над телом усопшего, установленного святою церковью, гроб несут на могилу и зарывают с приметою не бросать землю руками; если не случится лопаты, то землю бросают палкою или щепкою. – Роют в могилу землю таким образом для того, чтобы «не принести покойника домой», т. е. чтобы не умер кто нибудь еще из домашних.(Посл выноса покойника из дому, комнату метут от большого угла к порогу; при выходе же постояльцев – от порога к большому углу. – Смысл понятен.)

В доме покойника тотчас после его выноса метут полы и моют и накрывают стол; на то же место, где лежал покойник (во всей губернии) полагают кочергу или полено, а в Заонежье квашню. В Исаевском приходе (Вытегорского уезда), при поднятии гроба с усопшим в доме или в церкви, родные подходят под гроб для того, чтобы не бояться покойного после погребения. В некоторых местах Вытегорского же уезда моют водою и трут веником то место, где лежал покойник.(Замечают еще: когда гроб для покойника сделают длиннее его роста, то будет в томе же доме вскоре другой покойник. Когда усопшего одевают в саван и если тело еще «талое», то это также примета о скорости другого покойника. Когда в течение непродолжительного времени (не более года) в доме умерло двое, то говорят, что будет и третий покойник.)

Замечу еще, что во всей губернии существует примета: при выносе покойника за гробом плещут водою по дороге до крыльца, для того чтобы «залить след» покойнику, и когда гроб опускают в землю, то под него бросают деньги, «окупит землю». – По приход с кладбища участвовавшие при похоронах греют или иногда трут руки об печку, для того, говорят, чтобы покойник не пугал их своим появлением. В домах людей богатых после похорон устраивают обед для нищих.
Так совершаются похороны в городах и на погосте; а если случится, что деревня далеко от церкви, тогда гроб ставят на дровни, хотя бы было и лето, и едут на погост.

В Заонежье все участвовавшие на похоронах привозят или приносят с собою в церковь, где отпевается покойник, маленькие хлебцы из ржаной или овсяной муки, так называемые «валюшечки», и раздают их нищим. Священник получает такой же хлебец, но только побольше. В Устьмоше раздают при похоронах и при поминках такие же хлебцы, называемые коровашками, отчего нищие, принимающие их, называются коровашицами. Здесь же и в Шуньге (а вероятно и в других местах) раздают нищим жито, иногда фунтов по пяти. В некоторых местах Вытегорского уезда вместо хлебов приносят муку, которая, говорили мне, поступает в пользу просвирни. Поминки по умершим проводятся везде обедами, в посещении кладбища и в воплях женщин. Как и во всем другом поминки зависят от состояния родственников умершего: у богатых они пышнее, у бедняков – беднее. Поминают в 9, 20, непременно в 40 день (сорочины) и по истечении года со смерти усопшего. Сверх того во всей губернии соблюдается общее поминовение родителей во второй день Фоминой недели, в Митровскую субботу и в субботы за неделю до начала великого поста и до Троицы. – Сороковой день по смерти усопшего справляют так: после панихиды в церкви приглашают церковный причт и родных к обеду.

В южных уездах губернии есть обычай встречать и провожать священников воплем, при мысли, что с ними приходит невидимо и покойник. Мне случилось видеть эти поминальные обеды в уездах Олонецком, Лодейнопольском и Вытегорском, и везде они совершались одинаково; но жалею, что я не записал слов воплениц, хотя содержание их и удержал в памяти.

Пред входом священника в дом поют: «вы подите-ко пожалуйте, попы-отцы духовные, причетники церковные, ты подитко, пожалуйка, наш родитель сударь батюшко, на последнее гостибище»; далее поют, что все к столу приготовлено. Садятся за стол; для невидимого простыми глазами, по выражению народа, покойника, ставят особый прибор, ложку, полагают хлеб и всю стряпню. Где священники замечают, что такой обычай неприличен истинно верующему, там остерегаются полагать особый прибор для покойника, но все таки незаметно подложат под скатерть хоть ложку для покойника. В присвирских деревнях, мне привелось видеть, что во время обеда садят на печку маленьких детей, которые, говорят, будто бы видят покойников, и потом спрашивают, как они их видели. По понятию народному, в 40 день покойник в последний раз приходит в дом; по этому даже в Вытегорском и Лодейнопольском уездах на кануне этого дня в большой угол стелют постель. За обедом только и слышишь, что все заняты рассказами о подробностях жизни умершего, хвалят его добрые качества (но ни слова о дурных), рассказывают, как он болел, что в последнее время говорил, кому после смерти во сне показался. – При одном из таких обедов в подгородней Лодейному полю деревне мне пришлось заметить толкование о приметах неизбежной смерти.

Говорили, что если человек заболеет и к нему не будет подходить кошка, или, если и положат, но она отскочит – тот человек непременно умрет. Еще приметы неизбежной кончины: у больного бороду сдернет под подбородок, нос, как говорят, сделается «вострой», ноздри опадут; хлеб, обмакнутый в пот больного, не станет есть собака; если пахнет вдруг ладаном, когда им не было накурено; синяки на прижатых слегка рукою местах. Во время сна в течении 40 дней покойник показывается иногда и высказывает, хорошо ли ему, хорошо ли его одели, исполнили ли обещания и грозит в случае неисполнения их.

За киселем поют «вечная память». Родные опять начинают причитывать, прося кушать до сыта. После стола снова вопли с просьбою не торопиться, и о том, чтобы не взыскали на приготовлении. – Этот вопль иногда бывает уже при выходе из дома на дороге к кладбищу. Проводив покойника, просят у него прощения, кланяясь при этом до земли.

В Олонецком уезде у карел бывают поминки, совершаемые целою деревнею. Они состоят также в угощении и встрече и проводе покойников. Воображаемых покойников встречают чрез окно по разостланному для них холсту, садят на печку погреться, потом за стол кушать и провожают обратно чрез окно. Такая встреча есть и в Лодейнопольском уезде. В другие поминальные дни в церковь приносят кутью (Кутья в городах и близлежащих приходах, а равно по Свири делается из рисовой крупы с изюмом. В Каргопольском уезде варят рож или пшеницу с медом. Иные даже варят горох и, если есть чернослив или изюм, то полагают туда же.) и пироги разных сортов (в город Вытегре даже с рыбой) и после панихиды идут на могилу и поминают родных. Кутью берут обратно, а пироги оставляют священникам, а часть дают нищим.

Народ до того любит и уважает память своих родственников, что никак не может свыкнуться с потерею их. – До шести недель покойник, по понятию народному, обращается в какое-то невидимое, ночное существо. Верования в ночные путешествия мертвецов так сильны между простолюдинами, что никакие сильные доводы со стороны здравомыслящих не могут опровергнуть их. Они уверены, что умерший в продолжение 6 недель наведывается о состоянии своих домашних, разбирает все вещи в доме, а иные уносят даже с собою и их в последствии находят, будто бы, на могилах мертвецов; мужья, если оставили на белом свете жен, приходят к ним ночью и в продолжении её до пения петухов рассказывают о своем новом житье-бытье, дают наставление, как жен вести себя; родимицы приходят кормит малюток и мало ли чего подобного услышишь, когда разговор коснется только покойника.

Мертвецы также преследуют людей, на которых были сердиты во время жизни на белом свете. Вот один из разсказов про мертвеца, который был сердит на одного священника и перед смертию положил намерение непременно отомстить. Мертвец слыл давно колдуном ; священник же увещевал его оставить такое ремесло, и вот причина вражды. В один вечер , незадолго после смерти колдуна, часу в десятом , кто-то постучался у ворот священника. Последний отпер их и спросил : «кто пришел и что за нужда беспокоить его в такую пору»! Я пономарь, батюшка, отвечал голос , пришел взять благословение звонить к утрени. – Что ты; я еще неуснул , а ты хочешь идти звонить. Поди домой, еще рано. Прошло полчаса, снова послышался стук и голос : «петухи пропели уже трижды». Делать нечего, священник через окно подал ключи и приказал звонить. Звон , слышимый только им , продолжался уже довольно долго, священник оделся, помолился Богу, взял фонарь и пошел в церковь. Лишь только взошел туда, как за ним с шумом разстворились двери и, оглянувшись назад , он увидел мертвеца-колдуна, который, скрипя зубами, говорил : «теперь-то попался мне!» Священник , видя чародея, ушел поспешно в алтарь, взял напрестольный крест и, оградив себя им , вышел на церковь. Колдун , при виде Животворящего креста, остолбенел , заскрежетал зубами и упал навзничь, изрыгая черную пену. Пропел петух и мертвеца не стало. Говорят крестьяне, что потом могилу разрыли и нашли колдуна перевернувшимся в гробу, и чтобы он больше не вставал вбили ему между лопаток осиновый кол . В этом разсказе выводится на сцену священник нарочно, как видно, чтобы было больше вероятия.

Для нас , может быть, довольно странным покажется обычай дочерей ходить перед свадьбою на могилу своих родителей для получения благословения или прощания уезжающим в путь; все это ничем нельзя доказать, как тем , что связь между живым и мертвым никогда не прекращается.