«КАЛЕВАЛА» В ГРАФИКЕ КАРЕЛИИ

В 1985 году исполняется 150 лет с тех пор, как впервые была издана «Калевала»—выдающийся литературный памятник карело-финского фольклора. Песни «Калевалы», уходящие своими корнями в глубины первого тысячелетия нашей эры, были записаны и впервые изданы в 1835 году замечательным финским ученым, фольклористом и просветителем Элиасом Лённротом (1802 — 1884 гг.). «Калевала» стала главным делом всей его жизни.

В 1828 — 1845 годы Элиас Лённрот проделал огромную собирательную работу, записав на территории Финляндии и Северной (Беломорской) Карелии более 65 тысяч древних стихов. Совершая трудные пешие путешествия в глубь Карелии, где в начале XIX века еще бытовали древние рунопевческие традиции, Элиас Лённрот встретил там талантливых народных певцов Онтрея Малинена, Ваасила Киелевяйнена, Архипа Перт-тунена, от которого он записал руны высокого художественного совершенства, в том числе и руну о мельнице-самомолке Сампо, отразившую поэтическую мечту народа о счастье.
«Калевала» славит Добро, Труд, Искусство, вечную красоту природы и вековую мудрость народа. Трудно найти в мировом фольклоре эпос, который можно было бы сравнить с «Калевалой» по светлому гуманизму ее рун, глубине философского осмысления жизни народа, выразительности образов главных героев и пленительной красоте языка.

С тех пор как были изданы руны карело-финского народа (в 1849 г. вышла в свет «полная» «Калевала» Э. Лённрота, состоящая из 50 рун, 23 тысяч стихов),,, они стали предметом исследований историков и этнографов, языковедов и литераторов. К «Калевале», как к чистому роднику творчества, постоянно обращаются драматурги и режиссеры, композиторы и музыканты, поэты и художники разных стран мира. Но особенно большое влияние оказал карело-финский народный эпос на развитие культуры и искусства Финляндии и Карелии.

В России отдельные эпические руны стали известны еще в 20-х годах XIX века, то есть до того, как была издана «Калевала» Лённрота. В 1825 году член Петербургской академии наук Андреас Шёгрен на территории Северной Карелии записал от рунопевцев О. Малинена и Ю. Кеттунена несколько рун. В 1827 году, будучи в Петрозаводске, А. Шегрен познакомил с ними поэта-декабриста Федора Глинку, отбывавшего ссылку в Олонецкой губернии. Федор Глинка первым из русских поэтов сделал вольный перевод руны о состязании Вяйнямёйнена и Ёукахайнена и опубликовал его в журнале «Славянин».
Финская эпическая поэзия пользовалась большой популярностью у поэтов пушкинского круга. На заседаниях Вольного общества любителей Российской словесности, президентом которого в те годы был Федор Глинка, слушались доклады о финской народной поэзии, о народном инструменте кантеле, читались «северные» поэмы Е. Баратынского («Эдда») и Ф. Глинки («Карелия»)/

Для пропаганды «Калевалы» в России много сделали русский академик Я. К. Грот и ректор Петербургского
университета, редактор журнала «Современник» П. А. Плетнев, лично знавшие Элиаса Лённрота и высоко ценившие его просветительскую деятельность. Я. К. Грот был автором первой в России научной статьи о «Ка-левале». Он же осуществил прозаический пересказ на русский язык «малой» «Калевалы» Элиаса Лённрота. • Кроме Я. Грота, ее руны переводили на русский язык М. Эмон (в 1847 г.), Н. Борисов (в 1878 г.), Э. Гран-стрем (в 1881 г.), С. Гельгрен (в 1880 г.) и др.*
Но честь открытия «Калевалы» для широких читательских кругов России принадлежит доценту русской литературы и словесности Леониду Петровичу Бельскому (1855 — 1916 гг.). При поддержке и содействии своего учителя академика Ф. И. Буслаева он перевел на русский язык текст «полной» «Калевалы» Лённрота. В переводе Л. П. Бельского она была впервые издана в России в 1888 году. А год спустя Российская академия наук, высоко оценив труд Л. П. Бельского, присудила ему высшую награду — Пушкинскую премию. До сих пор перевод Л. П. Бельского по праву считается одним из лучших переводов «Калевалы» на русский язык. Чаще всего она издается именно в его переводе.

В издании 1888 года, как и в ряде других русских дореволюционных изданий эпоса, отсутствовали иллюстрации.
Одним из первых иллюстраторов «Калевалы» в России был художник В. Крюков (1878 г., журнал «Детское чтение», перевод Н. А. Борисова). Его рисунки, передающие эпический строй древних стихов, отличались романтической идеализацией образов главных героев и потому не раскрывали в полной мере народную суть древних РУН

Недостаточно убедительны иллюстрации к «Калевале» А. Дёлле, Е. Гуро, Н. Живаго и других художников
конца XIX века. Никто из них по силе таланта и глубине понимания карело-финского эпоса не мог сравниться с финским художником Аксели Галлен-Каллелой (1865 — 1931 гг.), творчество которого было хорошо известно в России в начале XX века.
«Саги «Калевалы» вызывают во мне такое глубокое чувство, как будто я сам все это пережил»,— признавался А. Галлен-Каллела.* Картины и фрески по мотивам эпоса принесли этому художнику всемирную известность, а книга «Калевала» с его иллюстрациями, впервые изданная в Финляндии в 1922 году, неоднократно переиздавалась во многих странах мира, в том числе и в нашей стране.

Творчество Аксели Галлен-Каллелы — художника «Калевалы»,— отмеченное сильно развитым чувством национального самосознания и высоким накалом страстей, характерным для жизни и искусства рубежа XIX — XX веков, оказало известное влияние на последующих иллюстраторов карело-финского народного эпоса, в том числе и на советских художников.

Первое издание «Калевалы» в СССР было осуществлено в 1933 году в Ленинграде, издательством «Academia». Над книгой работали 14 художников — представителей школы «аналитического искусства». Руководил этой работой Павел Николаевич Филонов (1883 — 1941 гг.). Для Филонова и его учеников, стремившихся в своем творчестве пластически осмыслить и проанализировать глубинные процессы, происходившие в человеке на разных этапах его исторического и социального развития, руны «Калевалы», сохранившие напластования различных эпох, представляли чрезвычайный интерес. В героях эпоса художники-филоновцы видели древние прообразы человечества и попытались отразить их в своих рисунках к книге. Большую и наиболее талантливую часть из них выполнили Михаил Петрович Цыбасов 1967 гг., семь из его рисунков принадлежат Музею изобразительных искусств Карельской АССР) и Алиса Ивановна Порет (1902 — 1984 гг.), нарисовавшая суперобложку, два форзаца, контртитул, 17 заставок и две полосные иллюстрации к книге.
В создании иллюстраций также приняли участие Т. Глебова, Л. Тагрина, П. Зальцман, С. Л. За-кликовская и другие художники. Это был вдохновенный труд талантливого коллектива единомышленников, вооруженных единым методом («метод Филонова») и общностью взглядов на искусство, в частности на искусство книжной графики. Их иллюстрации к первому советскому изданию «Калевалы» звучат как многоголосый, но удивительно гармоничный хор. Книгу отличают общее стилевое единство и глубина философского осмысления древних эпических рун. Она представляет собой первый коллективный и, по сути, новаторский опыт работы советских художников в книге.

Два года спустя, в 1935 году, к 100-летию первого издания эпоса «Калевала», в Петрозаводске, в издательстве «Kirja», вышла в свет книга «Kalevala» в оформлении местных художников Пауля Сикки и Иоханнеса Пулккинена. На фронтисписе воспроизведен портрет первого издателя «Калевалы» Элиаса Лённрота. Полосные иллюстрации в книге отсутствуют. Страничные развороты украшены стилизованными геометрическими и растительными орнаментами. В верхней части листа они переходят в заглавные буквицы, открывающие текст каждой руны. В четком квадрате буквицы графически зашифрованы сюжеты рун.
В орнаментах и буквицах преобладают серые, зеленые и черные цвета с редкими вкраплениями терракотовых и голубых пятен, не нарушающих общего строго графического решения книжных страниц.

Книга оформлена с большим вкусом; ее отличает высокая полиграфическая культура исполнения.
Первое иллюстрированное издание «Калевалы» в Карелии осуществлено в 1940 году. Книга предназначалась для юношества. Редактировал ее профессор Е. Г. Кага-ров, художником-консультантом был известный ленинградский график Н. Ф. Лапшин. Иллюстрировала книгу «филоновка» Алиса Ивановна Порет, приглашенная карело-финским издательством по рекомендации Н. Ф. Лапшина, знавшего ее по работе в детских юмористических журналах «Еж» и «Чиж» и в издательстве «Academia».
«Узнав, что я выполнила львиную долю иллюстраций к книге «Калевала» 1933 года и в кратчайший срок дорисовала все заставки за неуспевавших товарищей, художник Н. Ф. Лапшин счел меня надежным работником. Вместе с ним мы сделали макет книги, количество страничных иллюстраций было указано издательством, а заставки и концовки разместились в зависимости от количества глав (рун)*.
Рисунки А. И. Порет исполнены пером в два цвета — черной и зеленой тушью, нанесенной на бумагу мелкими, частыми точками и штрихами. Их отличает предельная «сделанность» формы, и в то же время создается впечатление, что А. И. Порет рисует легко и быстро, как бы играючи, но в этой «игре» есть своя строгая внутренняя логика. Рациональное мышление, развитое в художнице Павлом Филоновым, органично соединилось здесь с высоким поэтическим чувством, рожденным «Калевал ой».
Иллюстрациям А. И. Порет свойственна высокая графическая культура исполнения. Каждая страница книги, ею оформленная, смотрится как органическая часть целого. Рисунки А. И. Порет передают ритмику древних стихов и их проникновенную лирику.
Миниатюрные заставки и концовки к рунам, навеянные народным искусством Севера, древней символикой вышивки и деревянной резьбы, удачно дополняют семь цветных страничных иллюстраций, содержащих развернутый рассказ о героях эпоса и их подвигах. Страничные иллюстрации отличает сюжетная, временная и композиционная многоплановость— А. П. Порет соединяет на одном листе разные временные действия, строго отбирает детали, добиваясь их предельной смысловой и пластической выразительности.

«Калевала», изданная в Петрозаводске в 1940 году с иллюстрациями А. И. Порет, стала заметным явлением и в культурной жизни республики, и в творческой биографии художницы. А. И. Порет внесла известный вклад в развитие профессиональной книжной графики в Карелии в довоенные годы.
Рождение профессиональной карельской книжной графики связано прежде всего с «Калевалой». Древние руны карело-финского народа стали неиссякаемым источником творческого вдохновения для многих карельских художников.
В 1949 году в нашей стране торжественно отмечали 100-летие полного издания эпоса «Калевала». В юбилейной научной сессии, проходившей в Петрозаводске, приняли участие известные советские ученые, фольклористы, писатели — Д. В. Бубрих, В. Г. Базанов, В. М. Жирмунский, Леонид Леонов, Мариэтта Шагинян и другие. Народные сказители Карелии Т. А^ Перттунен, М. И. Михеева, А. Ф. Никифорова, А. Е. Киброева и другие исполнили руны перед участниками юбилейной сессии.
— Вдохновителем и организатором «калевальских» торжеств в Петрозаводске был Председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР Отто Вильгельмович Куусинен — знаток и исследователь «Калевалы». Под редакцией О. В. Куусинена и с его предисловием в юбилейные дни вышло в свет издание «Калевалы» на финском языке («Kalevalan runoutta»). Над книгой работали три художника — Г. А. Стронк, Н. А. Родионова и ленинградский график В. И. Курдов. В основу оформления книги положен орнаментально-графический принцип.

В ней нет страничных иллюстраций. Черно-белые рисунки к титульному листу и трем шмуцтитулам сделаны Валентином Ивановичем Курдовым. Два из них носят пейзажный характер (навеяны встречами с карельской природой), а один, сюжетный, изображает героев эпоса, плывущих в лодке. Переплет, форзац и орнаментальные заставки к рунам выполнили Георгий Адамович Стронк и Нина Акимовна Родионова. Орнаментами украшена каждая страница книги. В них легко узнаются узоры карельских и заонежских вышивок в технике тамбурного шва или древнего «двустороннего» шитья со стилизованными фигурами сказочных птиц, животных, людей. Орнаментальные заставки и концовки к рунам этнографически точны и достоверны. Созданию их предшествовала исследовательская работа. Еще перед Великой Отечественной войной Г. А. Стронк, ездивший по Карелии в составе экспедиций Научно-исследовательского института культуры, собрал богатый материал по народному декоративно-прикладному искусству края, а его жена, Н. А. Родионова, в послевоенные годы много и успешно занималась вышивкой и ткачеством (в Карельском историко-краеведческом музее хранится ее декоративное панно по мотивам «Калевалы»),
Книга, оформленная Г. Стронком, Н. Родионовой и В. Курдовым, явилась хорошим подарком к 100-летию полного издания «Калевалы» и была с благодарностью принята читателем.
В связи с этим знаменательным юбилеем республи канским книжным издательством по инициативе О. В. К' усинена был объявлен Всесоюзный конкурс на созда ние иллюстраций к эпосу «Калевала». Победителями конкурса стали художники Георгий Стронк — вторая премия, Осмо Бородкин и Мюд Мечев — оба получили третью премию (первая никому не присуждалась).
Осмо Павловичу Бородкину премия была присуждена посмертно. Он умер в 1949 году, в возрасте 36 лет, так и не успев завершить задуманный в трудные годы
войны, в партизанском отряде, где он воевал до 1944 года, цикл иллюстраций к эпосу «Калевала».
Карел Осмо Бородкин родился в крае, где издавна бытовали эпические песни. На карте путешествий Элиаса Лённрота в Северную Карелию значится и родная деревня Бородкина — Оланга. Осмо полюбил древние руны еще в раннем детстве. Он не раз слышал их от отца и деда, от старожилов Оланги, а когда учился в средней школе в поселке Кестеньга, изучал эпос на уроках как основной предмет. С тех пор «Калевала» стала для него учебником красоты и мудрости на многие годы.

Впечатления детства, связанные с эпосом, подспудно всегда жившие в душе Осмо Бородкина, художественно ярко и самобытно проявились в последние годы его жизни, целиком отданные «Калевале». Он был первым ху-дожником-карелом, обратившимся в своем творчестве к эпосу. К сожалению, работа Осмо Бородкина над «Калевалой» осталась незавершенной. Но то, что им сделано, позволяет судить о незаурядном, хоть и не до конца развившемся, таланте художника, о его глубоком и оригинальном прочтении древних рун своего народа.
В семье Бородкина сохранился макет задуманной им книги. На пожелтевших от времени страницах с перепечатанными на машинке текстами рун видны заметки художника, наброски композиций заставок, рисунки орнаментов. Не имея никакого опыта в книжной иллюстрации, Осмо Бородкин интуитивно нашел верный путь к пластическому прочтению «Калевалы»— ведь это были песни его народа!
Притягательная сила иллюстраций Осмо Бородкина прежде всего в их национальном своеобразии, в том едва уловимом «местном» аромате, который под силу передать, наверное, только художнику, родившемуся на земле Калевалы.

Цикл иллюстраций состоит из большого количества заставок к рунам и немногих страничных рисунков.
Они выполнены акварелью и гуашью и содержат истинно карельские типажи, пейзажи и орнаменты, поэтически осмысленные и обобщенные художником... Работая с натуры, Бородкин не был ее рабом. Натура не сковывала его творческого воображения. Оно питалось не только воспоминаниями детства, но и знаниями древних обычаев карел, их быта, народного искусства и нежной любовью к родной северной природе. Знания и интуиция органично соединились в иллюстрациях О. Бородкина к «Калевале». В них читаются наивное простодушие древних рун и их непреходящая с веками мудрость. Грубоватость рисунка соседствует с красотой и изысканностью колорита. Для «калевальских» акварелей О. Бородкина характерна сдержанная коричнево-охристая гамма. Цвет в них всегда условен, обобщен. По своему лаконизму и немногословности акварели О. Бородкина сродни цветной гравюре, что справедливо отмечал в своей монографии о творчестве О. П. Бородкина, изданной в Петрозаводске в 1959 году, ленинградский искусствовед В. И. Плотников.
Заставки к рунам О. Бородкин обрамил орнаментальными узорами, взятыми из народных вышивок, древнюю символику которых он умел читать с детства. Большинство заставок закончены художником и могли бы быть включены в книгу. Что же касается страничных иллюстраций, то многие из них сохранились лишь в виде эскизов и набросков. В большом цикле акварелей, гуашей и рисунков О. Бородкина нашли воплощение далеко не все образы «Калевалы», особенно женские (Айно, мать Лемминкяйнена, невеста Похъёлы и др.). Художник отдавал предпочтение не лирическим, а драматическим образам эпоса, наполненным накалом чувств и страстей. Любимый герой О. Бородкина — одинокий, обиженный и страдающий раб Куллерво. Этот образ наиболее четко психологически и пластически разработан художником.
Осмо Бородкин, как правило, не конкретизирует внешние, «портретные», черты персонажей эпоса, чаще
всего изображая их издалека, силуэтно, делая акцент на пластике и динамике фигур и их связи с окружающей природной средой. По такому принципу решены лучшие его акварельные листы, такие как «Вяйнямёйнен строит лодку», «Ёукахайнен подстерегает Вяйнямёйнена», «Ви-пунен» и другие. Куллерво же изображен крупным планом. В нем узнаются черты самого художника.
Куллерво — это автопортрет О. Бородкина последних лет его жизни, отмеченных неизлечимыми болезнями (результат ранений, полученных в Великую Отечественную войну) и напряженным, вдохновенным трудом над «Калевалой». В процессе работы над эпосом мужал щедро данный О. Бородкину от природы талант, но из-за ранней смерти художника он не успел развиться в полную силу.
Осмо Бородкин сердцем чувствовал музыку древних рун своего народа и хотел, чтоб она зазвучала в иллюстрациях к ним. Выполненные более тридцати лет назад, они и сейчас смотрятся свежо и современно. Это показала первая выставка произведений Осмо Павловича Бородкина, организованная Музеем изобразительных искусств Карельской АССР к 70-летию со дня рождения художника в июне 1983 года. В том же году в Карелии вышло в свет миниатюрное сувенирное издание «Калева-лы» с иллюстрациями О. Бородкина. Лучшие работы из «калевальского» цикла О. Бородкина принадлежат истории карельского изобразительного искусства и хранятся в музеях Карелии.
Многие десятилетия напряженного и радостного труда отдал «Калевале» Георгий Адамович Стронк. Первая творческая встреча художника с карельскими рунами состоялась в 1940 году. Тогда он оформил сборник избранных рун «Сампо», составленный карельским фольклористом Виктором Яковлевичем Евсеевым. В заставках к рунам Г. А. Стронк использовал мотивы древних наскальных изображений. Это был первый опыт
работы художника в книге. Сборник «Сампо» вышел небольшим тиражом и сейчас мало кому известен.
После войны, в 1949 году, Г. А. Стронк принял участие в оформлении упомянутого выше юбилейного издания «Kalevalan runoutta» («Поэзия Калевалы»), а два года спустя, в 1951 году, художник представил на конкурс серию сюжетных страничных иллюстраций, выполненных в технике акварели и, как уже говорилось, стал победителем конкурса, получив вторую премию. В них «Калевала» похожа на сказку. Художника больше всего интересовала тема борьбы калевальцев за волшебную мельницу Сампо. Он часто изображал трех героев эпоса в бушующем море, в лодке, на которую налетает полу-старуха-полуптица — хозяйка Похъёлы Лоухи. Ее фигура, исполненная с натуралистическими подробностями, вызывает отвращение. Зло всегда безобразно, как бы говорит автор иллюстраций. В трактовке Г. А. Стронком образа Лоухи, в композиционном решении некоторых листов, где она изображена, угадывается влияние знаменитого финского иллюстратора «Калевалы» Аксель Галлен-Каллелы. И это было вполне закономерно для начинавшего постигать «Калевалу» художника. Впервые обратившись к иллюстрированию сказочных, фантастических сюжетов эпоса, сделав на них главный акцент в раннем конкурсном цикле акварелей, Г. Стронк неизбежно должен был обратиться к опыту своих знаменитых предшественников.
В те годы Г. А. Стронк находился под обаянием творчества известного иллюстратора русской народной сказки — Ивана Яковлевича Билибина, лично знал этого художника, советовался с ним по творческим вопросам. На обратной стороне многих натурных рисунков Г. А. Стройка предвоенных лет, запечатлевших знаменитых певцов и сказителей Карелии, присутствует лаконичная надпись —«одобряю», сделанная рукой И. Я. Билибина.

Раннюю «сказочную» серию акварелей Г. А. Стронка к эпосу «Калевала» отличают известная доля стилизации, декоративность, яркая звучность цвета, тактичное использование северных орнаментов (в рамках, обрамляющих акварели). Листы этого графического цикла построены динамично, но в них заключена лишь динамика внешнего действия. Следуя за сложными коллизиями основных сюжетов рун «Калевалы», художник не заглядывает в их глубины. Его не интересует психология героев. Пейзаж в акварелях Г. А. Стройка 1951 года несет вспомогательную функцию и задуман скорее как фон, как красочная декорация к увлекательному сказочному действию. Состоялась первая попытка художественного осмысления «Калевалы». Художник полюбил древние руны карело-финского народа, «Калевала» стала неотъемлемой частью его дальнейшей творческой жизни.
Победа на Всесоюзном конкурсе книги дала Г. А. Стройку право самостоятельно оформить «Калевалу». Она была выпущена с его иллюстрациями (на финском языке) в Петрозаводске в 1956 году. Этому изданию предшествовала большая предварительная работа художника. Так, в 1952 году Георгий Адамович выполнил серию черно-белых рисунков и акварелей. Теперь он сосредоточил свое основное внимание на рунах лирического и драматического содержания. Его чрезвычайно увлекла тема матери Лемминкяйнена и рискованных подвигов ее удалого сына («Лемминкяйнен похищает невесту», «Мать Лемминкяйнена воскрешает сына» и другие сюжеты).

Образ Вяйнямёйнена решен художником преимущественно в лирическом, а не героическом аспекте, как это было в цветных акварелях 1951 года (лист «Вяйня-мёйнен и народ Калевалы приветствуют Солнце»), Преимущественное внимание Г. А. Стронк уделяет пейзажу. Он создает поэтические картины северной природы, ее редких и величественных состояний (таких как северное сияние). Фигуры героев мелкомасштабны, они как бы поглощены пейзажем. Преобладают двух-фигурные композиции. Намечается экспрессия жестов, правда они еще носят несколько театрализованный характер. В серии черно-белых рисунков 1952 года есть и цветные акварельные листы. Они представляют собой дальнейшую разработку и развитие композиционных и колористических принципов цикла акварелей 1951 года, обыгрывается тот же мотив — разбушевавшаяся морская стихия и три героя в лодке, сражающиеся за Сампо. Пей-Заж становится более тревожным и экспрессивным. Волны в бешеном движении захлестывают лодку, рисунок их стилизован (как и в акварелях 1951 года), фигуры Вяйнямёйнена, Илмаринена и Лемминкяйнена даны в сложных ракурсах и поворотах, они обретают объемы, плоть и силу (в ранней серии фигуры героев плоскостно-декоративны). Фоном для них служит могучий парус или зловещие, распростертые над лодкой крылья Лоухи.
В процессе работы над эпосом Г. А. Стронк (так же как и М. М. Мечев) постоянно пользовался помощью и советами Отто Вильгельмовича Куусинена. Об этом художник пишет в своих мемуарах «По Карелии». Отто Вильгельмович поставил перед карельскими художниками, работавшими в те годы над «Калевалой», задачу создать обобщенные образы героев карело-финского эпоса, равные по силе и художественной значимости русским былинным богатырям — Илье Муромцу, Добрыне Никитичу, Алеше Поповичу. Как пишет Г. А. Стронк, О. В. Куусинен рекомендовал не увлекаться сказочными и волшебно-фантастическими сюжетами рун, а сосредоточить главное внимание на образных, психологических характеристиках главных героев «Калевалы». Именно такой подход к богатейшему и разнообразнейшему материалу «Калевалы» и избрал художник, работая над книгой 1956 года. Образы Вяйнямёйнена, Илмаринена, Айно, Куллерво, Лемминкяйнена и его матери психологически глубоко очерчены, характеры героев тщательно исследованы. Г. А. Стронк активно пользуется натурой, ему позируют актеры финского театра, коллеги-художники.

Любимой моделью Г. А. Стройка был карел Теппо Лесонен. Он «на лету» схватывал задачи, которые ставил перед ним художник, относился к позированию творчески и тем самым очень помогал Г. А. Стройку в работе. Не случайно страничные иллюстрации, изображающие «дрянного лапландца» Ёукахайнена, жизненноубедительны, острохарактерны и экспрессивны. Это совместная удача художника Г. А. Стройка и натурщика Теппо Лесонена.
Долго не получался у Г. А. Стройка образ вековечного прорицателя Вяйнямёйнена. «Мы рисовали и огромную бороду, и белоснежные волосы, и целый лабиринт морщин, одевали его в домотканые одежды, сбоку привешивали незаменимый нож, в руки давали кантеле, а мудрого старца не было...»— пишет в своей книге «По Карелии» Г. А. Стронк. О. В. Куусинен, будучи свидетелем творческих мук художников, посоветовал им «сбрить бороду» у Вяйнямёйнена. Поначалу этот совет был воспринят художниками как кощунство, но потом они с благодарностью поняли, что О. В. Куусинен хотел помочь им освободиться от штампов, принятых в изображении героев «Калевалы».
Вяйнямёйнен в «Калевале»— образ многоплановый, синтетический. В нем отразились поэтическая сила и мудрость народа, и потому, наверное, он особенно труден для изображения. Может быть, Г. А. Стройку не до конца удалось избавиться от традиционных внешних штампов в трактовке образа Вяйнямёйнена, но красоту и мощь его пения, «былинную» первородную силу и мудрость этого героя он донес до читателя «Калевалы».
Могучая, как бы не умещающаяся на страничном листе фигура Вяйнямёйнена, движение головы старца, его рук — все говорит о значительности этого образа «Калевалы», об эпической мощи ее древних песен и о таланте народа, их создавшего. В этом смысле Вяйня-
мёйнен у Г. А. Стройка — образ символический. Натурные наблюдения нашли здесь достойное поэтическое воплощение и обобщение. В книге Г. А. Стройка Вяй-нямёйнен как бы приподнят над всеми другими образами «Калевалы».

Что же касается других персонажей, то они лишены мифологического содержания и в чем-то даже приближены к современности. Художник исследует конкретную определенность их душевных состояний (печальная Айно, веселый Лемминкяйнен, скорбный Куллерво), всегда созвучных окружающему пёйзажу. Идиллические пейзажи из серии черно-белых рисунков 1952 года уступили здесь место пейзажу более напряженному и драматическому. Фигуры героев заметно укрупнились, обрели значительность и монументальность.
Основательнее, чем в первых сериях, разработан сюжет о матери Лемминкяйнена. Эта двухфигурная композиция встречается у Г. А. Стройка в нескольких вариантах. Он упорно ищет пластические возможности и изобразительные средства, чтобы выразить духовную сторону драматической сцены смерти и воскрешения Лемминкяйнена.
В первых акварелях художника на эту тему было больше натурализма, чем героической поэзии, он чрезмерно увлекся передачей анатомических подробностей мертвого тела Лемминкяйнена, в чем его справедливо упрекал О. В. Куусинен. Отто Вильгельмович советовал решить эту сцену в эмоционально-поэтическом ключе, сделать акцент прежде всего на силе материнской любви. Именно она спасает Лемминкяйнена от гибели, а пчелка с волшебным медом и другие волшебства лишь помогают ей в этом. Мать глубоко страдает, потеряв сына, но эти страдания дают ей силу. Мать Лемминкяйнена— образ героический в «Калевале», как считал О. В. Куусинен. Г. А. Стронк же этот образ несколько смягчает, придает ему проникновенно-лирическое звучание. Художник не слепо следовал советам О. В. Куусинена, а претворял их творчески, во многом доверяя своему внутреннему чувству, рожденному прежде всего самим текстом «Калевалы».

Любимый персонаж Г. А. Стройка (как и Бородкина)— раб и бунтарь Куллерво. Он — единственный оставшийся в живых из истребленного рода Калерво — мстит за свои обиды и погибает. Этот трагический образ, наиболее четко выписанный в «Калевале», у Г. А. Стройка обретает патетическое звучание. Художник изображает раба Куллерво то с гордо вскинутой головой и карающим мечом в руке, то поверженным в глубокую скорбь и печаль.
Все основные герои эпоса показаны Г. А. Стронком в активном действии (за исключением Айно, словно застывшей в своем девичьем горе): Илмаринен кует меч, Вяйнямёйнен играет на кантеле, мать Лемминкяйнена разыскивает сына, Ёукахайнен приготовился к прыжку, Лоухи закручивает снежный вихрь и т. д. В их действиях участвует и природа, но пейзажи в страничных иллюстрациях Г. А. Стройка выполняют лишь вспомогательную роль фона. Более полнокровно тема природы звучит в пейзажных заставках к рунам, исполненных в технике черной акварели.
Книга «Kalevala», изданная в Петрозаводске в 1956 году с иллюстрациями Г. А. Стройка, имела большой успех у читателей, вдохновивший художника на дальнейшую работу над эпосом. Георгий Адамович продолжил поиски, начатые в период работы над книгой,— он сосредоточил свои творческие усилия на создании «портретной» галереи героев карело-финских рун, используя для этой цели разнообразные графические техники.
В 60-е годы — период бурного расцвета и популярности эстампной графики в советском искусстве — Г. А. Стронк много работал в литографии и в офорте. Широко известна в Карелии его «беломорская» графическая сюита. Тогда же в офорт были переведены многие рисунки художника, сделанные им с натуры со знаменитых карельских рунопевцев и сказителей в предвоенные и послевоенные годы.
Освоив технические сложности гравюры на металле, Г. А. Стронк в 70-е годы исполнил в офорте серию «Герои Калевалы». Фигуры Вяйнямёйнена, Айно, Ёука-хайнена гравированы в сложных ракурсах, а пейзажные фоны насыщены световоздушной средой, правда не во всех листах серии — в художественном отношении они не равноценны.

Поиски были продолжены. На персональных выставках Г. А. Стройка в 1970 и 1980-е годы зрители увидели новую серию станковых графических листов, рассказывающих о героях «Калевалы». Фигуры героев в них — крупномасштабны, их жесты и чувства — предельно декларированы. Использованы только три цвета — красный, черный и белый (цвет бумаги). Листы смотрятся по-плакатному остро и броско, вся серия носит монументальный характер и воспринимается как еще одна попытка Г. А. Стройка художественно осмыслить содержание героико-эпических рун эпоса, найти новую грань в пластической интерпретации его образов, бесконечно волнующих художника.

Тридцать пять лет работает Георгий Адамович Стронк над «Калевалой», но она по-прежнему представляется ему прекрасной и все еще не разгаданной тайной. Он обращается к ней снова и снова. К 150-летию первого издания карело-финского эпоса художник готовит новый цикл иллюстраций к книге «Калевала».
Мюд Мариевич Мечев впервые встретился с «Калевалой», когда ему было девятнадцать лет. Он тогда учился в художественной школе в Москве. О конкурсе иллюстраций, объявленном республиканским издательством Карелии к 100-летию полного издания эпоса, узнал случайно — из сообщения в «Литературной газете», и сразу же принял решение непременно в нем участвовать.

«...Я начал читать «Калевалу» в 1949 году. Первое чтение было трудным, но древняя таинственность эпоса,
его поэтичность и красота сразу же захватили меня»,— вспоминал позднее художник. С 1950 года он стал жить и работать в Карелии — на родине «Калевалы». Из окон его дома в поселке Соломенное видны были просторы Онежского озера, его острова, лодки у берегов — все радовало глаз, все напоминало об эпосе, который постепенно раскрывался для художника, пленяя мудрой простотой своих рун. Потом было много поездок и пеших походов по Карелии. Они продолжались целых семь лет!

М. Мечев собрал интереснейший натурный материал в различных районах Карелии. Он даже составил для себя предполагаемую карту Севера времен «Калевалы», завел картотеку на всех ее героев, вносил туда приметы их характеров, одежды, собственноручно построил метровую каркасную модель старинной карельской лодки, так как многие действия героев в «Калевале» связаны с морем и озерами.
В результате многолетней натурно-исследовательской работы художник твердо решил для себя, что в книге «Калевала», которую ему предстояло иллюстрировать, прежде всего должна быть воссоздана видимая реальность Калевалы — ее природа и люди.
Мифологические и фантастические сюжеты художник сознательно исключил из иллюстраций. Он осовременил древние руны: любовно исполненные карельские пейзажи были конкретно-узнаваемы, а древние калевальцы чем-то напоминали сегодняшних жителей Карелии, одетых в национальные костюмы.
Мюду Мечеву, Вячеславу Кантору как и Георгию Стронку, позировали карельские художники, актеры, жители карельских деревень. Многие его калевальские образы имеют реальных прототипов. «Однажды, на южной стороне поселка, где я жил,— вспоминает Мюд Мечев,— мне встретился человек, при виде которого сердце мое заколотилось. Он был высокого роста, в длинной одежде. Большая голова с крупными чертами лица, ярко-голубые веселые глаза
с выражением снисходительной насмешливости и мудрости, длинные седые волосы и борода, в крепких больших руках — посох и корзина. Эта встреча была одним из тех подарков судьбы, которые бывают наградой в поисках художника».
Александр Степанович Ермолаев стал прообразом Вяйнямёйнена в «Калевале». Это самый любимый герой Мечева. Он чаще всего встречается на страницах оформленной им в 1956 году книги «Калевала». Правда, образ Вяйнямёйнена у Мечева решен несколько однопланово: он лишен эпического и героического начала.

В пластической интерпретации М. Мечева Вяйнямёйнен — мудрый, но древний старец, лишенный физической силы и мощи. Трудно представить его борющимся за Сампо или сватающимся к красавице Айно. Художник делает акцент прежде всего на духовных силах «вековечного прорицателя» Вяйнямёйнена, таящихся в его глубинных связях с природой. Вяйнямейнен словно вырастает из ее недр, он окружен пейзажами — книга наполнена ими. Именно через пейзаж М. Мечев раскрывает душевное состояние героев — глубокую печаль Вяйнямёйнена, горе Айно, тихую задумчивость Марьятты, ненависть Куллерво. Природа в его иллюстрациях выступает как живая, одухотворенная сила. Она питает положительные образы — вне пейзажа они не мыслятся художником. Отрицательные же персонажи пейзажного окружения лишены. Фигура завистливого лапландца Ёукахайнена дана на нейтральном фоне. Этот образ — большая удача молодого художника: он разработан психологически остро и выразительно.
В цикле мечевских иллюстраций отсутствуют колдунья Лоухи и ее дочь, представляющие волшебно-фантастическую линию «Калевалы». В книге 1956 года она осталась не затронутой художником.

Всего М. Мечев исполнил 117 цветных и монохромных акварелей к книге. Ее открывает фронтиспис, изображающий двух поющих рунопевцев. В полустра-
ничных иллюстрациях к первой и последней руне читатель узнает черты собирателя и первого издателя рун «Калевалы» Элиаса Лённрота. Воздавая ему. должное, художник увековечивает его память на страницах оформленной им книги.
Сравнивая книги «Калевала», проиллюстрированные Георгием Стронком и Мюдом Мечевым, находишь в них много общих черт: герои древнего эпоса приближены к нашим дням (пример—«Айно» Г. Стройка и «Айно» М. Мечева), их лица и характеры четко очерчены, костюмы этнографически точны. Оба художника много работали с натуры, изучали природу, типажи, народное искусство Севера, у них был один научный консультант — Отто Вильгельмович Куусинен, ставивший перед ними единые задачи в работ