когда Новгород переживал крайне тяжелую внутреннюю междуусобицу (1132—1141 гг.) и соседние племена начали восставать, только «одни карелы... выступили в его интересах против других финских племен». Этот метко подмеченный факт опрокидывает огульное зачисление карел без каких-либо конкретных для этого данных в ряды так называемых «покорных данников».
Прав Д. В. Бубрих, называя карел «союзником и другом русского народа на Севере»— их, действительно, связывали общие интересы. Благополучие торговых операций Новгорода в значительной степени зависело от степени дружелюбия карел, занимавших территорию современного Карельского перешейка.

Земледелие, скотоводство, ткачество, гончарное и кузнечное ремесла— такова характеристика хозяйства на Ояти XI в. На наличие каких-то торговых взаимоотношений в известной степени указывают средне-азиатские диргемы, западно-германские пфенниги н английские пенни, находимые в курганах Ояти и в кладах на соседних реках.

Наскальные изображения, которые чаще называют «петроглифами»,— одна из наиболее ярких достопримечательностей Карелии.
Петроглифы — сложное слово греческого происхождения, его можно перевести как «резьба по камню». Высеченные на вертикальной или горизонтальной поверхности скал, слабо углубленные в них фигуры животных, птиц, рыб, лодок, людей, порой сверхъестественные образы, непонятные знаки — это и есть петроглифы. За не совсем привычным для нас термином скрывается необъятный и красочный мир наскального творчества, возникший еще в эпоху верхнего палеолита.

более 125 лет тому назад, стали известны онежские петроглифы. Открытие их не было результатом намеренного поиска. Геолог К. Гревингк и независимо от него учитель П. Швед узнали о загадочных рисунках от местных жителей деревни Бесов Нос, объяснявших их появление деятельностью нечистой силы. Отсюда и название самой деревни, и попытки монахов соседнего Муромского монастыря нейтрализовать «дьявольские картины», выбив на «бесе» и лебеде христианские кресты.

Точнее других скопировал петроглифы шведский ученый Хальстрем. Во время двух посещений Бесова Носа (в 1910 и 1914 гг.) он воспроизвел на кальку в натуральную величину 412 фигур — работа весьма трудоемкая и по современным представлениям. Но огромный изобразительный материал так и не был опубликован.
Хотя в дореволюционные годы и были достигнуты некоторые успехи в изучении «олонецких резьб на камне», как тогда называли онежские петроглифы, все же они оставались полузабытым памятником, не нашедшим своего исследователя.

Только в советское время пробуждается подлинно научный интерес к древностям Севера, в том числе к петроглифам. В немалой степени этому способствовало одно неожиданное открытие, сделанное в низовье реки Выг, в 7—8 километрах от впадания ее в Белое море.
Летом 1926 года в небольшую деревушку Выгостров забрел ленинградский студент-этнограф, ныне известный ученый и писатель Александр Линевский. Молодого исследователя интересовала жизнь поморов, но то, что он увидел, совершенно изменило его интересы, направило их в другое русло. Он страстно увлекся историей доклассового, родового общества Севера.

Местный житель Г. П. Матросов отвез любознательного юношу на остров Шойрукшин, расположенный почти напротив деревни, посреди широкого и порожистого в этом месте Выга, и показал ему «Чертовы следки» — прибрежную скалу, покрытую высеченными на ней разнообразными фигурами.
Сейчас здесь все неузнаваемо изменилось. Реку перегородила плотина Выгостровской ГЭС.

Всего в низовье реки Выг стало известно 7 групп петроглифов, расположенных на трех островах и насчитывающих в общей сложности 614 фигур.
Между тем Залавруга была открыта лишь частично. Всего в нескольких метрах под слоем почвы начиналось ее продолжение—Новая Залавруга.