Поморье

Совершенную противоположность карелам представляют по характеру образу жизни поморы, населяющие по берегам Белого моря следующие волости Кемского уезда: Нюхотскую, Сороцкую, Лапинскую, Поньгомскую, Керетскую, Ковдскую и Кандалакшскую.

Потомки вольнолюбивых новгородцев, поморы до сих пор еще сохранили дух предприимчивости, необузданности и смелости своих предков.

Движение новгородцев на Север началось с давних времен. По сказаниям летописцев, новгородские колонии встречаются уже в XI и XII веках по берегам рек Онеги, Северной Двины. Мезени, Белого моря о Северного океана. Ватаги новгородской вольницы, известные под именем ушкуйников, стремились на Север преимущественно с завоевательными целями, с целью наживы и приискания, в лице местных инородцев, новых данников на Господина Великого Новгорода. Но сам Господин Великий Новгород, в следствии несостоятельности своего государственного строя, был совершенно бессилен владеть этою обширною областью, и она в действительности принадлежала отдельным лицам, силою захватившим целые волости; так, например, известная новгородская посадница Марфа Борецкая владела чуть ли не всем берегом от Онеги до Кеми и широко наделяла целыми поселками церкви и монастыри; между прочим, она подарила только-что образовавшейся Соловецкой обители нынешний посад Суму, село Сороку и город Кемь. Нередко шайки новгородцев, недовольных внутренними порядками, самовольно удалялись на Север с берегов Двины делали набеги на северо-восток до Печоры на запад до Мурмана. При таких условиях, находясь в постоянной вражде с местными инородцами, новгородцы не могли, конечно, прочно укрепиться в этих отдаленных областях и сколько-нибудь правильно и твердо организовать гражданский порядок управление, хотя упорно называли даже Пермь, Печору, Югру, Лопь, Терь (Терский берег) и Мурман своими волостями. Только впоследствии, начиная с ХIV-го века, под влиянием московских порядков, с устройством в крае христианских церквей и монастырей и в особенности благодаря мирной и просветительной деятельности среди инородцев таких подвижников православной церкви, как Стефан Пермский, Зосима и Савватий Соловецкие, Феодорит Кольский, Трифон Печенгский и друг., укрепилась на Севере русская народность совершилось обрусение и просвещение инородцев.

Условия жизни, близость моря, постоянные опасности при производстве морских промыслов выработали из наших поморов отважных моряков и смелых промышленников. Они не останавливаются перед далекими, не редко опасными плаваниями по океану на своих судах, построенных домашними средствами, — то за морским промыслом на Мурман, к Новой Земле и даже к Шпицбергену, то с торговыми целями в Норвегию, Англию и С.-Петербург.

Помор никогда не задумается пуститься за добычею в самое рискованное плавание, в совершенно неизвестные ему места; его не страшат ни трудности пути, ни лишения, ни бури, ни холода, — море и льды его родная стихия. Разные экспедиции на Север, которые брали с собою наших крестьян для услуг, всегда отзывались о них с хорошей стороны; так, например, в экспедициях горного инженера Чернышева в 1895 г. и кн. Голицына в 1896 г. на Новую Землю принимали участие крестьяне Мезенского уезда Василий Иглин и Николай Петров в переходе поперек Новой Земли с западной стороны на восточный берег к Карскому морю, по скалам и вечным льдам, оказали экспедициям не мало услуг своею находчивостью, силою и выносливостью.

Между прочими, в Архангельске запасалась разными предметами экспедиция Джексона, отправлявшаяся к северному полюсу на пароходе «Виндворт», годом позже после Нансена. Экспедиция заготовила несколько небольших домиков для склада провианта и для приюта по пути. Эти домики требовалось разобрать, затем сложить на местах, для чего Джексон нанял двух архангельских крестьян. Приходят они ко мне и просят о выдаче им заграничных паспортов. «Куда же вы собираетесь ехать?» — «Едем на полюс, да волостной не дает паспорта, — говорит, что полюс за границею, а за границею требуется паспорт от губернатора». — «Ну, положим, полюс не за границею, он настолько же за границею, насколько и в пределах Архангельской губернии, и паспорта вам туда не нужно; но я все-таки не советовал бы вам туда ехать: до полюса вы не доберетесь, а скорее всего погибнете во льдах. Искание полюса граничит с безумием, и ваши англичане такие же безумцы, как и другие подобные им искатели полюса» (в то время о результатах экспедиции Нансена еще ничего не было известно).—«Нет, чего без ума, народ обстоятельный: все резонно делают, запасу имеют всего вдоволь, да и деньги платят нам хорошие, 50 рублей в месяц на их харчах. Что-ж? они зря, что ли, будут деньги бросать!» Мои убеждения так и не подействовали, и, несмотря на уверения, что для поездки на полюс им паспортов не нужно, так как там нет начальства, нет урядников и потому никто от них и не потребует их, — они, удивляясь больше всего тому, что какая же это сторона, где нет урядников, продолжали настаивать на выдаче паспортов: «все, мол, вернее, как паспорт-то при себе». Я им выдал свидетельства на беспрепятственный проезд к полюсу, и они, не задумываясь более, отправились с экспедицию. Спустя год один из них пришел ко мне и заявил, что оба они благополучно вернулись домой; пароход «Виндворт», оставив Джексона и часть экипажа на земле Франца-Иосифа, пошел за новым запасом провизии в Норвегию привез в Вардэ наших крестьян. «Ну, что?—спрашиваю я,—хороша страна, где вы были?»—«Нет, добра мало. Не знаю, чего они там ищут, — зверя и того нет. Ну, да мы свое дело сделали, дома им поставили расчет сполна получили».

А вот пример тех странствований, какие приходится испытывать поморам - промышленникам.

Года три тому назад, два промышленника Печорского уезда, Яков Запасов и Василий Кприлов, и с ними два самоеда отправились на промысел морского зверя к острову Вайгачу. В погоне за зверем лодку их отнесло течением через Карские ворота к Новой Земле и затерло там льдами. Терпя всевозможные лишения, они три года странствовали вдоль берегов Новой Земли и добрались, наконец, до становища Кармакул, откуда их доставили в 1896 г. пароход Архангельско-Мурманского пароходства «Ломоносов». Однако, несмотря на все невзгоды, они не бросили более ценной добычи, — шкуры белых медведей и проч., выручили за нее в Архангельске довольно большую сумму. Это их так соблазнило, что, забыв все пережитое, они настоятельно просили меня разрешить им навсегда поселиться на Новой Земле.

В самом способе производства промыслов помора видна широкая натура и смелость замысла. Поморы предоставляют старикам, бабам и детям местные более легкие промыслы — ловлю семги, наваги и сельди, сами же отправляются далеко в океан за морским зверем пли на Мурман на лов трески. Здесь помор пойдёт скорее в работники-покрученники, чем станет ловить, например, треску тем способом, каким ловят финляндские и норвежские колонисты (на уду небольшими ярусами),—способом хотя более верным и обеспечивающим известный улов, но кропотливым и медлительным; нет, он забрасывает в океане за десятки верст от берега ярус в несколько верст длины с тысячами крючков, болтается в своей шняке по целым суткам в море, терпит непогоду; ему хочется вычерпать чуть не все море, разом обогатиться, наловить тысячи пудов.

Страшный шторм, какого не запомнят старожилы, разразился над Белым морем в начале сентября 1894 г., как раз в то время, когда поморы возвращались с Мурмана домой и на Маргаритинскую ярмарку в Архангельск, везя с собою добычу промысла. Этот шторм показал, насколько поморы опытны в мореплавании: несмотря на первобытную постройку плохую оснастку их судов, крушение потерпело сравнительно небольшое число судов; всего разбило 16 крупных палубных и 18 беспалубных судов, при чем погибло 52 человека; большинство же судов укрылось в безопасные места или продержалось в море.

С ранней весны все мужчины уходят на дальние промыслы и дома остаются только старики, дети и женщины. Женщины заведуют всем домашним хозяйством, занимаются местными промыслами, исполняют обязанности ямщиков, гребцов и нередко несут за своих мужей и братьев общественную службу (десятских, старост и проч.), которую, нужно отдать им справедливость, выполняют вполне добросовестно и исправно. В общем, поморы народ гостеприимный, коренастый, здоровый; лица у них широкие и вечно красные, так как большую часть года они проводят на воздухе, на море. Летом мужчины носят картузы, пиджаки и кожаные сапоги, во время промысла бахилы и норвежские куртки-фуфайки, зимою—валенки тулупы. Женщины ходят в цветных ярких сарафанах. Избы большею частью просторные и довольно опрятные. В каждом доме найдется самовар, чайная и столовая посуда. Главный промысел, который питает поморское население, это мурманский рыбный промысел.

Судостроением поморы занимаются исключительно зимою. По особому Высочайшему повелению, жителям Архангельского, Мезенского, Онежского Кемского уездов предоставлено право беспошлинного получения из казенных дач леса на постройку и починку как мореходных, так и промысловых судов. По исследованиям г. Слезскинского, поморы Кемского уезда владеют в настоящее время 220 мореходными судами, вместимостью в 11,100 тонн стоимостью около 385,000 руб. Из этого числа: шхун—95, яхт—55, клиперов—35, гальяшей и гафелей—18, кочмарь, шлюпов раньшин—17.