Культ водяного
Просмотров: 3646
Карелия: карелы
Культ водяного среди водлозеров.
Как бы то ни было, но на мой взгляд, сближение жилища водяного с местом нахождения церкви едва-ли случайное. Вероятнее, во всяком случае, что христианская святыня лишь заменила собой языческую, и освятила своим присутствием место, где прежде, быть может, приносились жертвы языческим божествам; что места, на которых в настоящее время стоят церкви были прежде языческими святилищами, и вновь прибывшее христианство лишь заменило божество языческое храмом Св. Ильи, изменило, так сказать, предмет, но не место поклонения… Во всяком случае можно предположить, что культ водяного здесь очень древен и, быть может, даже унаследован русскими от финнов. Постройка же церквей на этих местах тем более вероятна, что, как известно, вообще постройка церквей на всех тех местах и урочищах, с которыми соединялись древние религиозные представления населения – была в большом ходу в древней России, так напр., городище под Москвой в Кунцеве, называемое обыкновенно проклятым местом.
Окрестные жители, как известно, и теперь еще питают к этому месту суеверное уважение и бросание в реку венков в семик производится именно против городища, хотя многим деревням приходится для этого идти несколько верст. На этом месте стояла некогда церковь, упраздненная по сведениям И. Е. Забелина в XVII столетии.
В настоящее время, когда оба эти проливы освящены присутствием церквей, место жительство водяных все-таки указывается именно около них. Ни сила православного креста, ни близость церкви не были в состоянии изгнать, по преданию живущего именно здесь, водяного; он только утратил часть своей силы, но все-таки остался и не убоялся креста. Это может объясняться отчасти консерватизмом народных представлений, отчасти и тем, что по понятиям водлозеров водяной и не особенно злой дух.
Он действительно подчас и утащит человека к себе, но в общем он не зол: мирно сидит он себе в своем проливе и редко без нужды вредит людям. Вид его определяется различно: по одним – он является совсем схожим с человеком; по другим, он похож на человека, лишь, как и лесовик, „почернее наших будет“; третьи, наконец, рисуют его снабженным гусиными руками и ногами. Все эти представления сходны в одном – водяной старец. Объяснить то обстоятельство, что в то время как в других известных мне местах каждое озеро находится под управлением одного водяного или водяного царя – на Водлозере их два – я не решаюсь. Но в качестве предположения можно было-бы объяснить это следующей причиной. Тут, на Водлозере столкнулись два племени или, быть может, два рода, быть может еще до заселения края русскими.
За редкими исключениями все деревни на Водлозере носят финские названия, как и само озеро и вытекающая из него река Водла. Нет невероятного, что два племени или два рода, быть может, еще финские столкнулись здесь: одно, шедшее с севера к югу, другое, направляющееся с юга на север; причем каждое из этих племен имело свое святилище: одно в современном Пречистенском погосте, другое в современном Ильинском погосте. Быть может, что рода, из которых один был оттеснен другим дальше на север, или наоборот к югу перенес свое святилище и обособил свой культ. Не вдаваясь в догадки, укажу лишь на то, что смутное предание о происходившей здесь на Водлозере борьбе сохранилось до сих пор среди водлозеров.
Как я указал уже выше среди жителей сохранилось довольно ясное воспоминание о своем происхождении: одни называют себя потомками шведов (т. е. финляндцев), другие – русских насельниках, третьи – Чуди. Сохранилось на ряду с этим и предание о панах, которые приходили и к берегам Водлозера, причем у деревни Конзанаволок происходила большая битва с ними, и некоторые семьи считаются потомками панов; наконец, рассказывают, что один Каргопольский князь, отправившись за данью на Водлозеро из Повенца, приказал для проезда в лодках зимой пропешить лед, но, благодаря непогоде, потонул в озере со всей дружиною.
Как видно из этого у местных жителей лучше, чем во многих местностях России, сохранились воспоминания о прошлой их исторической жизни: в памяти их сохранились не только упомянутые воспоминания о своем происхождении и принадлежности, как данников к Каргопольскому княжению, но даже и воспоминания о сражениях и спорах, бывших в давнее время у жителей разных селений между собою. Эта-то живучесть воспоминаний об историческом прошлом и заставляет с бóльшим доверием относиться к сохранившимся среди Водлозеров преданиям о населявшей некогда берега и острова озера – Чуди, с которой предки их вели жестокую борьбу.
До сих пор показывают Кингостров, на котором, по преданию, были уничтожены остатки разбитой Чуди, спасшейся на этот остров; тут и легла вся Чудь. Этот остров считается священным: он порос лесом и рубить этот лес считалось греховными опасным, так как, если сама убитая Чудь и не вступится непосредственно за свои права, то она впоследствии так или иначе должна была отомстить оскорбившему её святыню. Как ни украшено это предание о Чуди поэтическими арабесками, все таки, за рядом вымыслов, мы можем заметить, что основанием этого рассказа послужило воспоминание о бывшей здесь некогда битве, и вероятно битве с народом мало знакомым с предками современных водлозеров, так как остальные воспоминания о битвах деревни с деревней или союза нескольких деревень с другим подобным же союзом ярко запечатлелись в памяти жителей.
Как бы то ни было оба водяные являются совершенно самостоятельными господами, каждый в своей части озера. Они то дружат друг с другом, то враждуют. В настоящее время оба водяные породнились. Вот как рассказывает об этом предание: у водяного ильинского была дочь; за ней сватались водяной пречистенский и водяной, владелец Кенозера, которое в ту отдаленную эпоху было соединено с Водлозером. Как пречистенский, так и кенозерский водяные часто навещали ильинского. Кенозерский водяной первый посватался и ему отказали. Посватался затем пречистенский водяной и старик – ильинский отдал за него свою дочь.
Кенозерский рассердился, ушел к себе в озеро и, чтобы никогда не ходить больше в Водлозеро, засыпал большими каменьями дорогу; с тех пор Кенозеро не сообщается больше с Водлозером. Отправляя свою дочь к зятю, к пречистенскому погосту, ильинский водяной дал ей в приданое много золота и драгоценностей и, наконец, целый остров из своих владений послал вместе с дочерью в её новое жилище. Этот остров лежал прежде недалеко от реки Илексы и, ведомый петухом, прибыл к деревне Большой Кулнаволок, недалеко от которой он остановился. Вещий петух затем улетел, а остров стоит до сих пор и прозван в память того, что его привез петух, Петуньим островом.
Харузин Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда, Олонецкой губернии. М.: Б.и., 1889.
Как бы то ни было, но на мой взгляд, сближение жилища водяного с местом нахождения церкви едва-ли случайное. Вероятнее, во всяком случае, что христианская святыня лишь заменила собой языческую, и освятила своим присутствием место, где прежде, быть может, приносились жертвы языческим божествам; что места, на которых в настоящее время стоят церкви были прежде языческими святилищами, и вновь прибывшее христианство лишь заменило божество языческое храмом Св. Ильи, изменило, так сказать, предмет, но не место поклонения… Во всяком случае можно предположить, что культ водяного здесь очень древен и, быть может, даже унаследован русскими от финнов. Постройка же церквей на этих местах тем более вероятна, что, как известно, вообще постройка церквей на всех тех местах и урочищах, с которыми соединялись древние религиозные представления населения – была в большом ходу в древней России, так напр., городище под Москвой в Кунцеве, называемое обыкновенно проклятым местом.
Окрестные жители, как известно, и теперь еще питают к этому месту суеверное уважение и бросание в реку венков в семик производится именно против городища, хотя многим деревням приходится для этого идти несколько верст. На этом месте стояла некогда церковь, упраздненная по сведениям И. Е. Забелина в XVII столетии.
В настоящее время, когда оба эти проливы освящены присутствием церквей, место жительство водяных все-таки указывается именно около них. Ни сила православного креста, ни близость церкви не были в состоянии изгнать, по преданию живущего именно здесь, водяного; он только утратил часть своей силы, но все-таки остался и не убоялся креста. Это может объясняться отчасти консерватизмом народных представлений, отчасти и тем, что по понятиям водлозеров водяной и не особенно злой дух.
Он действительно подчас и утащит человека к себе, но в общем он не зол: мирно сидит он себе в своем проливе и редко без нужды вредит людям. Вид его определяется различно: по одним – он является совсем схожим с человеком; по другим, он похож на человека, лишь, как и лесовик, „почернее наших будет“; третьи, наконец, рисуют его снабженным гусиными руками и ногами. Все эти представления сходны в одном – водяной старец. Объяснить то обстоятельство, что в то время как в других известных мне местах каждое озеро находится под управлением одного водяного или водяного царя – на Водлозере их два – я не решаюсь. Но в качестве предположения можно было-бы объяснить это следующей причиной. Тут, на Водлозере столкнулись два племени или, быть может, два рода, быть может еще до заселения края русскими.
За редкими исключениями все деревни на Водлозере носят финские названия, как и само озеро и вытекающая из него река Водла. Нет невероятного, что два племени или два рода, быть может, еще финские столкнулись здесь: одно, шедшее с севера к югу, другое, направляющееся с юга на север; причем каждое из этих племен имело свое святилище: одно в современном Пречистенском погосте, другое в современном Ильинском погосте. Быть может, что рода, из которых один был оттеснен другим дальше на север, или наоборот к югу перенес свое святилище и обособил свой культ. Не вдаваясь в догадки, укажу лишь на то, что смутное предание о происходившей здесь на Водлозере борьбе сохранилось до сих пор среди водлозеров.
Как я указал уже выше среди жителей сохранилось довольно ясное воспоминание о своем происхождении: одни называют себя потомками шведов (т. е. финляндцев), другие – русских насельниках, третьи – Чуди. Сохранилось на ряду с этим и предание о панах, которые приходили и к берегам Водлозера, причем у деревни Конзанаволок происходила большая битва с ними, и некоторые семьи считаются потомками панов; наконец, рассказывают, что один Каргопольский князь, отправившись за данью на Водлозеро из Повенца, приказал для проезда в лодках зимой пропешить лед, но, благодаря непогоде, потонул в озере со всей дружиною.
Как видно из этого у местных жителей лучше, чем во многих местностях России, сохранились воспоминания о прошлой их исторической жизни: в памяти их сохранились не только упомянутые воспоминания о своем происхождении и принадлежности, как данников к Каргопольскому княжению, но даже и воспоминания о сражениях и спорах, бывших в давнее время у жителей разных селений между собою. Эта-то живучесть воспоминаний об историческом прошлом и заставляет с бóльшим доверием относиться к сохранившимся среди Водлозеров преданиям о населявшей некогда берега и острова озера – Чуди, с которой предки их вели жестокую борьбу.
До сих пор показывают Кингостров, на котором, по преданию, были уничтожены остатки разбитой Чуди, спасшейся на этот остров; тут и легла вся Чудь. Этот остров считается священным: он порос лесом и рубить этот лес считалось греховными опасным, так как, если сама убитая Чудь и не вступится непосредственно за свои права, то она впоследствии так или иначе должна была отомстить оскорбившему её святыню. Как ни украшено это предание о Чуди поэтическими арабесками, все таки, за рядом вымыслов, мы можем заметить, что основанием этого рассказа послужило воспоминание о бывшей здесь некогда битве, и вероятно битве с народом мало знакомым с предками современных водлозеров, так как остальные воспоминания о битвах деревни с деревней или союза нескольких деревень с другим подобным же союзом ярко запечатлелись в памяти жителей.
Как бы то ни было оба водяные являются совершенно самостоятельными господами, каждый в своей части озера. Они то дружат друг с другом, то враждуют. В настоящее время оба водяные породнились. Вот как рассказывает об этом предание: у водяного ильинского была дочь; за ней сватались водяной пречистенский и водяной, владелец Кенозера, которое в ту отдаленную эпоху было соединено с Водлозером. Как пречистенский, так и кенозерский водяные часто навещали ильинского. Кенозерский водяной первый посватался и ему отказали. Посватался затем пречистенский водяной и старик – ильинский отдал за него свою дочь.
Кенозерский рассердился, ушел к себе в озеро и, чтобы никогда не ходить больше в Водлозеро, засыпал большими каменьями дорогу; с тех пор Кенозеро не сообщается больше с Водлозером. Отправляя свою дочь к зятю, к пречистенскому погосту, ильинский водяной дал ей в приданое много золота и драгоценностей и, наконец, целый остров из своих владений послал вместе с дочерью в её новое жилище. Этот остров лежал прежде недалеко от реки Илексы и, ведомый петухом, прибыл к деревне Большой Кулнаволок, недалеко от которой он остановился. Вещий петух затем улетел, а остров стоит до сих пор и прозван в память того, что его привез петух, Петуньим островом.
Харузин Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда, Олонецкой губернии. М.: Б.и., 1889.