Окончательная ликвидация белофинской авантюры в Карелии
Просмотров: 1519
В течение января 1922 г., особенно в первой половине месяца, антисоветская кампания в Финляндии не ослабевала. Попрежнему в Советскую Карелию перебрасывались вооруженные отряды, попрежнему велась разнузданная клеветническая кампания против Советской России.
Финское рабочее информационное бюро сообщало об отправке 12 января 1922 г. из Каяны в Карелию новых групп вооруженных шюцкоровских лыжников и о прибытии в тот же день в Каяну повозок с ранеными. То же информационное бюро сообщало несколькими днями раньше, что «В город Каяна доставлено много раненых белогвардейцев, участников карельского похода»{163}.
В середине января 1922 г. состоялось открытое заседание Совета Лиги наций, рассмотревшее просьбу Финляндии по карельскому вопросу. На этом заседании от имени финляндского правительства выступил с пространной речью финский посланник в Париже Энкель, призывавший Лигу наций вмешаться в карельские дела. Выступление Энкеля поддерживали представители Эстонии и Латвии.
Но к этому времени уже совершенно ясно определилась обреченность белофинской затеи в Карелии. К тому же в связи с предстоящей Генуэзской конференцией, для участия в которой была приглашена и Советская Россия, Лига наций не могла принять открыто какое-либо [123] антисоветское решение и постановила «расследовать» карельский вопрос на месте, запросив об этом Советское правительство. Последнее категорически отказалось согласиться на какое бы то ни было международное рассмотрение вопроса о Карелии. Тем дело и кончилось.
Одновременно с наступлением Советской Армии в Карелии Советское правительство предпринимает новые дипломатические шаги с целью заставить образумиться правительство Финляндии. 12 января 1922 г. народный комиссар по иностранным делам РСФСР вручил финскому посланнику в Москве ноту, в которой перечислялись факты, подтверждавшие активную роль Финляндии в карельских событиях. «В настоящий момент, — говорилось в ноте, — когда разбитые на-голову белогвардейские отряды возвращаются к себе в Финляндию, находя на ее территории убежище и полную возможность подготовки новых нападений, Российское правительство вынуждено обратиться к финляндскому правительству с требованием принять те меры, которые привели бы к мирному улажению созданного им конфликта с Россией»{164}.
Советское правительство требовало, чтобы финляндское правительство разоружило и интернировало переходящие в Финляндию банды, сдало Советскому правительству их оружие, прекратило деятельность антисоветских организаций, возместило Карелии убытки, причиненные белофинским вторжением, и т. д.
Эта решительная нота, подкрепленная действиями Советской Армии, поставила финляндское правительство перед необходимостью принять хотя бы для видимости меры направленные к прекращению антисоветской деятельности на территории Финляндии. В частности министр внутренних дел Финляндии отдал распоряжение пограничным властям о закрытии финляндско-советской границы.
Но даже эти скромные меры вызвали недовольство финской буржуазии, которая направила к премьер-министру Венола делегацию. Премьер-министр заверил делегацию, что финляндские власти не собираются чинить препятствий действиям белофинских организаций. [124]
Однако неудовлетворенные сторонники активной антисоветской политики 15 февраля 1922 г. совершают покушение на министра внутренних дел Ритавуори. Арестованный убийца — белофинн Танфельд совершенно откровенно заявил, что он считал деятельность Ритавуори опасной для финской буржуазии.
В феврале 1922 г. в Бьернеборге происходило совещание представителей буржуазных партий Финляндии, принявшее решение о необходимости всячески продолжать помощь «карелам», ведущим «освободительную работу».
Однако в кругах самой финской буржуазии не было уже прежнего единства.
В феврале 1922 г. группа буржуазных политических деятелей Финляндии опубликовала заявление: «Считаем нужным положить конец опасной Карельской авантюре. Поведение некоторых кругов явно указывает на желание объявить войну России. Факт отправки вооруженных войск против России явно противоречит международному праву. Таковая отправка все еще происходит. Необходимо обуздать кучку авантюристов»{165}.
Иностранные покровители финских авантюристов также вынуждены были признать провал антисоветской авантюры в Карелии. Французский журнал «Юроп нувель» в середине января 1922 г. писал: «Итак, на заре этого года Советская Россия твердо остается в руках Ленина». Коммунистическая партия, продолжала газета, «проявляет замечательную способность приноравливаться к экономическим реальностям, невозможно более рассчитывать на скорое ее падение»{166}.
Однако общее положение в Карелии продолжало оставаться напряженным. Белофинские отряды., не рискуя предпринимать серьезных наступательных действий, совершали различного рода диверсии и налеты на линию Мурманской железной дороги, стремясь вывести ее из строя и тем самым сорвать подготовку решительного наступления советских войск.
В ночь с 12 на 13 января 1922 г. отряд белофиннов поджег два небольших железнодорожных моста около [125] станции Лоухи. Когда железнодорожные рабочие начали тушить пожар, белофинны открыли по ним стрельбу. Но вскоре подоспела группа наших разведчиков, и белофинны бежали, не приняв боя.
14 января белофинский отряд сжег три небольших железнодорожных моста между станциями Боярская и Энгозеро. Через неделю этот же отряд уничтожил мост через реку Котто.
Подобные бандитские налеты выдавались финским радио за успехи «карельских войск». Так, например, 15 января 1922 г. по радио из Гельсингфорса было передано следующее фантастическое сообщение: «Действия карельских войск на северном фронте развиваются успешно. Карелы продвинулись до Тойвола-Ярви, небольшой деревушки в 40 километрах к юго-западу от Кеми на Белом море. На юге карельские войска по стратегическим соображениям отведены в Реполе»{167}.
Хотя в этом сообщении нет ни слова правды (белофинские отряды именуются здесь «карельскими войсками», в районе Тойвола-Ярви появлялся в эти дни только небольшой отряд финских лыжников, бесследно исчезнувший при первом же появлении советских войск; белофинские части отделяло от Кеми не 40 километров, а более 120), однако подобные «сообщения» нужны были финской буржуазии для обмана широкого общественного мнения, а главное, для подогревания захватнических аппетитов белофинских империалистов.
После освобождения Советской Армией южной Карелии и значительной части центральной белофинны сконцентрировали свои силы в районе деревни Ухтинской — «столицы» белокарельского марионеточного правительства — и на севере вокруг Кокосальмы, нависая здесь над Мурманской железной дорогой. Эти районы белофинны стремились использовать как базу для перегруппировки сил и начала нового наступления на Советскую Карелию.
Ухтинская и Кокосальма были связаны сетью дорог с центрами белофинской интервенции в Финляндии, главными из которых были Куусамо и Суомисальми. Благодаря тому, что северный участок советско-финляндской границы в Карелии не был закрыт советскими [126] войсками, белофинны могли легко сообщаться с Финляндией, получая оттуда пополнение, снаряжение и продовольствие. Поэтому первоочередной задачей Советской Армии было закрыть и северный участок советско-финляндской границы, чтобы лишить белофиннов связи с их тыловыми базами, а затем разгромить их основные силы в районе Ухтинской.
Для этой цели части Советской Армии, действовавшие на севере и в центре Карелии, в конце января были пополнены 86-м, 87-м и 90-м стрелковыми полками и отрядом лыжников, прибывших из Московского военного округа. Общая численность бойцов, действовавших к этому времени в Карелии, достигла 9.597 человек.
Увеличение численности советских войск в Карелии было вызвано необходимостью оставлять гарнизоны в освобожденных деревнях для охраны их от возможных налетов белофинских лыжников и для налаживания должной охраны коммуникаций и тылов. К этому же времени улучшилось положение с транспортом, что позволило усилить снабжение наших войск всем необходимым, в частности лыжами, которые сильно облегчали передвижение по глубоким карельским снегам. Правда, опытных лыжников нехватало, но красноармейцы в ходе боя учились ходить на лыжах и не чувствовали уже себя привязанными к редким дорогам.
Новый этап наступления на белофиннов начался со взятия деревни Кокосальма, находившейся на пути советских войск к северной части финляндской границы.
Штурм Кокосальмы, начавшийся 23 января, был тщательно подготовлен и велся с трех сторон, а московским лыжникам была поставлена задача отрезать белофиннов от границы.
Центр своей обороны белофинны организовали на кладбище, расположенном на возвышенности в середине деревни, что позволило им упорно держать круговую многоярусную оборону. В тыл наступающим советским частям белофинны непрерывно засылали небольшие отряды, вооруженные автоматами, но налеты белофинских лыжников неизменно отбивались.
Артиллерийский обстрел деревни желательных результатов не дал, так как орудия, установленные на болотистой тряской почве, смещались, и снаряды не попадали в цель. Чтобы преодолеть незамерзающее торфяное [127] болото, которым окружена Кокосальма, нашим войскам пришлось под огнем противника проложить через болото гать.
Только 24 января была занята окраина деревни, причем каждый дом приходилось брать с боем. Дальнейшее продвижение оказалось еще более трудным, так как все подходы к деревне были заранее пристреляны белофиннами.
На рассвете 25 января наши части пошли на решительный штурм. Шли в сильный мороз, по пояс в снегу, под сильным и метким огнем противника. Но, несмотря ни на что, бойцы шли вперед. После героического штурма, длившегося непрерывно более суток, Кокосальма была взята.
Противник, пользуясь темнотой, отошел на лыжах в направлении на Ухтинскую и Сафьянскую, преследуемый нашими частями.
Во время штурма Кокосальмы особенно отличился командный состав, который понес и наибольшие потери. В первом батальоне погибли все командиры рот и большая часть взводных командиров.
Один из участников взятия деревни Кокосальма так описывает этот героический штурм:
«День 24 января всем нам показался очень медленным. Время как будто остановилось. Нам нужно было сделать снежные окопы на опушке леса, устроить сообщение в лесу, наладить телефонную связь с Кестонской, приготовиться к атаке деревни. Все работы велись с неослабным напряжением. Сильный мороз служил громадной помехой в работе: он создал непоправимую вялость у людей. Другой причиной было неуменье наших ребят правильно двигаться на лыжах. Красноармейцы и командиры поскальзывались, проваливались в снег, в «гнилое» болото, а это влекло обмораживание рук, ног, лица, замедляло работу. Надо заметить, что многие получили лыжи впервые перед самым походом, за два-три дня, а раньше никогда в жизни при помощи лыж не ходили... Я был в 1-м батальоне, когда он двигался на деревню. Противник очень метко стрелял. Снег не позволял одним скачком достигнуть деревни, но можно было двигаться сапой, зарываясь в сырой снег. Промерзли до бесчувствия, руки отказывались стрелять, ноги двигались как будто чурбашки. Когда начало светать, неприятельский [128] огонь утих. Стоял густой белый туман, когда мы двинулись на деревню. Прошибая грудью мокрый снег, мы пошли и достигли финских окопов. Они оказались уже пустыми, — противник бежал в соседние леса».
После занятия советскими войсками Кокосальмы белофинны начали отступать в район Ухтинской.
От Кокосальмы красноармейские части северной колонны двинулись по направлению к деревням Вонгозеро, Сафьянская и Тунгозерская. Путь пролегал по болотистому лесу, настолько густому, что его приходилось прорубать и расчищать, чтобы можно было провезти поставленные на лыжи пулеметы. Скорость продвижения составляла 1 1/2–2 километра в час.
В 12 километрах от Кокосальмы белофинны устроили засаду, но после короткого боя были выбиты из сооруженных ими снеговых окопов. Через несколько километров наши части снова были неожиданно обстреляны пулеметным огнем противника. Завязался лесной бой. Белофинны засели в хорошо укрепленных и замаскированных снеговых окопах, с бойницами, пулеметными гнездами, теплушками. Наши лыжники начали обход укреплений противника, но белофинны, испугавшись окружения, бежали, бросив снаряжение и патроны.
27 января наши войска вступили в Вонгозеро, а в течение 28 и 29 января нами были заняты также деревни Сафьянская, Никольская и Тунгозерская.
О положении на северном участке в последних числах января сводка командования сообщала так: «В Кокосальмском районе нашими частями 28 и 29 с боем заняты деревни Сафьянская и Никольская. На плечах упорно сопротивлявшегося противника наши части 29 января с боем вошли в деревню Тунгозерская и при дальнейшем движении завязали бой у деревни Купозеро»{168}.
На подступах к деревне Купозеро белофинны пытались задержать стремительное наступление советских частей. Подступы к этой деревне представляли удобные для обороны, покрытые лесом горы, на которых и засели белофинны. Их оборона здесь была особенно упорной, потому что Купозеро было ключом к Тихтозерсгой, падение которой грозило перерывом единственной на севере [130] Карелии магистрали, остававшейся в руках белофиннов и связывавшей их с Финляндией.
После нескольких дней тяжелых и упорных боев наши части выбили белофиннов из этих укрепленных позиций, и очередная сводка доносила: «4 и 6 роты 89-го полка при лыжном отряде Московского военного округа, обойдя укрепление противника, после упорного боя заняли в 9 часов 2 февраля деревню Купозеро. Противник, потеряв 12 убитыми и 30 ранеными, оставив винтовки, пулеметы и снаряжение в невыясненном количестве, — отступил»{169}.
5 февраля произошел бой за Тихтозерскую, где были сконцентрированы все силы белофиннов северного участка. Деревня была прекрасно укреплена окопами, каменными бойницами и к тому же окружена незамерзающими болотами. Бой шел при сорокаградусном морозе и длился около 12 часов. Героизм красноармейцев сломил отчаянное сопротивление белофиннов, и последние, пользуясь темнотой, отступили в Финляндию. В этом бою советские части потеряли: убитыми — 7, ранеными — 21, без вести пропавшими — 1 и обмороженными — 196 бойцов.
В боях против белофиннов частям северной колонны помогали сформированные карельским населением добровольные лыжные отряды. Во время боя за одну деревню, в котором участвовал отряд партизан-лыжников, сформированный из лесорубов, белофинны бросили против партизан значительно превосходившие силы. Особенно трудное положение создалось на правом фланге, где в ходе боя остался невредимым лишь один дозорный. Ловко маскируясь, он несколько часов один отбивался от 20–30 лыжников противника, пока не подошла подмога. Только после этого партизан пошел в тыл перевязать рану, полученную им в этом неравном бою.
Один из бойцов добровольческого лыжного отряда, действовавшего в конце января на северном участке у самой советско-финляндской границы, рассказывает:
«Как только наши разведчики приблизились к деревне Тиронваара, бандиты открыли по ним ружейный огонь. Мы поняли, что итти вперед без установления боевого порядка нельзя. [131]
Наши разведчики действовали превосходно. Мы продвинулись вплотную к деревне и ожидали приказа начать наступление...» Наступление было отложено из-за отсутствия 2-й роты отряда, оставшейся в деревне, сожженной бандитами, которые «получили возможность укрепиться гораздо лучше. Они укрепили свои позиции всеми возможными способами, и когда на следующий день мы сделали попытку произвести новое наступление, — это не удалось. Мы вынуждены были отступить, и в наших рядах теперь уже были убитые и раненые. Между тем бандиты получили подкрепление и заняли свои позиции еще более твердо, чем раньше.
Таким образом наше положение значительно ухудшилось. Пехотные красноармейские части вначале не могли принимать участия в производимых нами наступлениях, так как они не умели ходить на лыжах, а снегу выпало много. Нам надо было проложить дорогу для пехотных частей.
Положение становилось неважным. Моральное состояние людей начало заметно падать, так как морозы были крепкие, а защиты от них у нас не было. Мы пробовали разводить огонь, чтобы обогреться, но бандиты всегда открывали стрельбу по огням, и их приходилось тушить. Даже портянки просушить было негде. Пища была тоже незавидная. В деревне, сожженной бандитами, мы нашли в картофельных ямах небольшое количество картошки, которую по-братски разделили между собой, чтобы не грызть один сухой хлеб. Но и эта пища приходила к концу.
Однако оставить бандитов в деревне, а самим уйти с пустыми руками было тоже нельзя. Значит, нужно было наступать решительнее прежнего. В конце концов, после семидневного боя, бандиты были вынуждены отступить.
Этот бой дорого обошелся отряду. Против пятисот укрепившихся на горе бандитов боролась сотня красных бойцов. Было убито два красных командира и не менее четырех бойцов тяжело ранено. Одним из убитых был командир 2-й роты товарищ Еронен.
...Хотя в бою под Тиронваара для нас были самые неблагоприятные условия и самая плохая погода, не говоря уже об отсутствии снабжения, бандиты все-таки были выбиты из деревни. [132]
Этого мы достигли настойчивостью и храбростью красных бойцов»{170}.
Если белофиннам удавалось захватить в плен кого-либо из партизан, то с ними они расправлялись особенно изуверски. В деревне Бабья белобандиты захватили партизанскую разведку во главе с Олликайнен. После долгих издевательств над безоружными пленными белофинны предложили: «Вы, коммунисты, стоите одной ногой в могиле. Вы можете сохранить свою жизнь лишь в том случае, если откажетесь от своих идей и перейдете на сторону белых». Олликайнен и его товарищи ответили: «Дело рабочего класса для нас дороже жизни, и за это дело мы будем бороться до последней капли крови. Нас вы взяли в плен и можете уничтожить, но во много раз большие силы будут продолжать борьбу за дело рабочего класса против угнетателей»{171}. После этого белофинны раздели их донага и расстреляли.
В Кестеньге был организован партизанский отряд из 12 человек, несший разведывательную службу. Во время одной из первых разведок в деревне Аккала 4 партизана-разведчика попали в плен к белофиннам. Всех четверых бандиты расстреляли.
Одновременно с действиями на севере успешно развивалось наступление советских войск и на других участках.
Отряд Антикайнена после успешных действий на юге Карелии получил небольшой отдых, а затем, несколько пополненный, был направлен на центральный участок.
27 января отряд выступил по направлению к деревне Барышнаволоцкая, расположенной в 25 километрах к востоку от Кимасозерской. Эта деревня была хорошо укреплена сооружениями из бревен и снега. Обороняло деревню 300 белофиннов. Однако Антикайнен, невзирая на большой численный перевес противника, решил атаковать деревню. Белофинны оборонялись очень упорно, защищая каждый дом, каждый сарай, но, не выдержав стремительного натиска героев-лыжников, вынуждены были отступить. [133]
1 и 2 февраля лыжный отряд Интернациональной школы занял деревни Лувозеро и Кондока. В последней находился белофинский отряд в 400 человек, сдавший, однако, деревню без единого выстрела.
В течение всей первой половины февраля наши части вели операции по очищению от белофиннов района деревень Вокнаволоцкая и Войницкая. Главную роль в этих операциях играл отряд Антикайнена.
«В 16 часов{172} вверенным мне отрядом без боя занята деревня Вокнаволоцкая, — телеграфировал комиссар Кимасозерского отряда. — От деревни Костамукская до деревни Вокнаволоцкая отряду пришлось выбивать из попутных хуторов лыжную роту противника, каковая отступила на Войницкую... Настроение курсантов, красноармейцев бодрое, боевое»{173}.
После занятия Вокнаволоцкой лыжный отряд Интернациональной школы был временно разделен на две группы, из которых одной была поставлена задача выбить белофиннов из Ройниц, а второй двигаться на Ухту.
Первая группа начала свои действия 5 февраля вечером. У деревни Понгалакши головная часть отряда неожиданно столкнулась с дозором противника. Неприятель открыл огонь и отступил в деревню. По имевшимся у отряда сведениям, около Войниц не должно было быть крупных скоплений врага, и поэтому лыжники смело следовали за врагом до самой деревни. Но в деревне ночевало около двухсот отступавших белофиннов, между тем как советский отряд состоял всего из пятидесяти одного человека. Однако после ожесточенного получасового боя советские бойцы оказались победителями. Белофинский отряд, потеряв трех человек убитыми и 8 пленными, отступил из деревни. После занятия Понгалакши группа лыжников, продолжая преследование врага, настигла его в трех километрах к югу от деревни Айенлакши. Застигнутые врасплох белофинны оставили позиции и укрылись в деревне Айенлакша, Пополнив группу преследования, отряд начал атаку деревни, выслав впереди себя разведку. Пробравшись с юга, разведчики вошли в деревню, но попали в засаду. Трое разведчиков были захвачены белофиннами в плен. Следовавший за [134] разведкой советский отряд был встречен сильным заградительным огнем белофиннов, которые под прикрытием этого огня оставили деревню. Двоих из взятых в плен наших разведчиков, Суханена и Рихняно, белофинны зверски мучили, выкололи им глаза и затем расстреляли. Третьего разведчика — Якселайнена они увели в Войницы, где позже также расстреляли.
Один из перешедших на сторону советских войск белофиннов рассказал впоследствии о мужественном поведении захваченных в плен советских бойцов. «Я случайно зашел в комнату, — говорит он, — где только что прибывший из Финляндии офицер высокого чина допрашивал одного из пленных. На вопрос, сколько имеется красных, тот смело и гордо ответил: «На вас хватит». Как ни пытали пленного красноармейца, чтобы получить от него более точные сведения о красных войсках, ничего из этого не выходило. Последствием было то, что при отступлении из деревни я видел труп этого красноармейца около обоза»{174}.
Не успела еще вторая группа лыжного отряда начать выполнение своей задачи, как белокарельская «столица» Ухта была взята частями центральной колонны. Лыжный отряд был снова сведен воедино и до конца февраля 1922 г. продолжал операции по очищению Карелии от остатков белофиннских банд.
Отряд Антикайнена проделал путь в 920 километров, уничтожил и захватил в плен 117 белофиннов, потеряв из своего состава только 8 человек убитыми и 10 ранеными. И все это в необычайно трудных условиях. Недаром весь карельский народ гордится подвигами героев-лыжников и их славного командира — Тойво Антикайнена.
В дни замечательных побед курсантов-лыжников, 26 января 1922 г., в день четвертой годовщины революции в Финляндии, Политотдел Карельского района, от имени всех бойцов Карельского фронта, обратился с приветствием к лыжному отряду Интернациональной школы. «Четыре года тому назад, — говорилось в этом приветствии, — вы подняли красное знамя борьбы со своей буржуазией. Ваше восстание было подавлено штыком [136] иностранных грабителей. Рабочая кровь затопила тогда Финляндию.
Но вы не были побеждены, вы продолжали бороться.
Вынужденные покинуть пределы Финляндии, вы связали дело вашего освобождения с делом борьбы и победы русских пролетариев и крестьян. История вашей борьбы тесно связана с вашей героической борьбой в славных рядах Красной Армии. И сейчас вместе с нами вы ведете борьбу с вашим и нашим врагом — финляндской буржуазией. Мы выражаем твердую уверенность, что нашим дружным совместным натиском мы раздавим нашего общего врага и добьемся полной и окончательной победы над финляндской буржуазией»{175}.
Советская страна высоко оценила героические подвиги Тойво Антикайнена и его товарищей. Интернациональная школа была награждена за этот выдающийся рейд ее курсантов Красным Знаменем Карельской Трудовой Коммуны и орденом боевого Красного Знамени. В Ленинградском пехотном Краснознаменном училище имени С. М. Кирова, училище, начало которому положила славная Интернациональная школа, по сей день гордятся подвигами лыжного отряда этой школы.
8 марта 1922 г. приказом по войскам Карельского фронта была отмечена боевая деятельность отряда Антикайнена. 34 человека были награждены орденом боевого Красного Знамени, 65 — именными часами.
Первым в списке награжденных значится командир отряда Тойво Иванович Антикайнен, получивший орден боевого Красного Знамени за № 641. «Проявленные в боях личный пример и храбрость товарища Антикайнена, — говорится в приказе, — окрыляли участников похода верою в успехи, содействовали выполнению поставленной задачи, решившей исход всей Карельской кампании»{176}.
В приказе перечисляются также многие бойцы отряда, верные сыны финского трудового народа, показавшие себя подлинными героями, беззаветно преданными делу пролетарской революции.
Вот один из них — Аксель Андреевич Антилла, награжденный орденом «за то, что, наступая 27 января [137] на деревню Барьппнаволоцкую, по собственной инициативе выдвинулся с автоматом на близкое расстояние к окопам противника и открыл сильный огонь. Несмотря на оторванные пулей бандита два пальца правой руки, тов. Антилла, не прекращая стрельбы, продвигался с цепями вперед без перевязки и, ворвавшись с автоматом в деревню, бросился на лыжах преследовать бежавших бандитов и, только пройдя до двух верст за ними на лыжах, вернулся перевязать рану»{177}.
Армия, имеющая в своем составе таких героев, не могла не победить коварного и злобного врага. И она победила.
Части Советской Армии, продвигаясь с боями вперед, приближались к центру белофинских отрядов — к их «столице», деревне Ухтинской. 31 января после короткого боя наши части заняли деревню Сапосальма.
При взятии Сапосальмы произошел следующий эпизод, свидетельствующий о высоком героизме бойцов Советской Армии. Первой к Сапосальме подошла высланная вперед разведка 87-го полка. Разведчики решили взять деревню, но, ввиду своей малочисленности, не смогли это осуществить и, окопавшись, начали бой. В полк был послан один разведчик с донесением. В пути он был ранен и потерял сознание, но донесение, которое держал в руке, не бросил, а только крепко зажал в кулак. Подошедшие к раненому разведчику белофинны решили, что он мертв, и, сняв с него одежду, оставили. От холода он пришел в сознание и пополз, доставив донесение в полк.
Коротким ударом наши части выбили белофиннов из Сапосальмы. После этого была взята деревня Юшкозеро.
Бой за деревню Кяйпель, где окопался отряд белофиннов, насчитывавший 700 человек, с пулеметами и автоматами, продолжался 35 часов. Деревня была расположена на холме, и белофинны хорошо укрепили ее. По гребню холма они вырыли окопы и провели к ним ходы сообщения прямо из домов.
«В 19 часов 31 января 9-я рота приблизилась к окопам противника, и завязался неравный бой. Трудно наступать; сойдешь с дороги — по пояс в снег. Мороз [138] щиплет руки, нос, щеки... Над головами, как шмели, жужжат бандитские пули. Вот на помощь 9-й спешит 7-я рота. Бесстрашно две боевые сестры атакуют противника. Славные бойцы устали, прозябли, и их сменяет первый батальон. Смелый удар, и 1-я рота обращает в бегство бандитов с сопок в окопы.
Сильнее заработали неприятельские пулеметы и автоматы. Но и наши пулеметчики не отстают. Красные пулеметы обильно поливают непрерывным огнем окопы противника. Устала 1-я рота. Опять в бой бросаются 7-я и 9-я роты. Второй батальон заходит противнику в тыл. Обходных дорог нет. Нужно пробираться через сугробы снега, таща за собой пулеметы.
Комсостав и политработники все время впереди. Наступает ночь. С тыла второй батальон косит противника во всю. В лоб ударить противника сразу нельзя, так как нас отделяет открытое место — озеро.
К рассвету 3-й батальон достигает правого фланга противника... 60 шагов. Медлить нельзя. Решительный натиск, и бандиты обращены в бегство»{178}.
Так описывал этот бой один из его участников.
Корреспонденции из действующей армии с каждым днем приносили все более радостные вести. Дни белофинских бандитов были сочтены. «Круг суживается и суживается... — писала «Петроградская правда», — Красная Армия бьет противника по всем швам. Карельского фронта скоро не будет»{179}.
7 февраля части Советской Армии заняли «столицу» белокарел — деревню Ухтинскую, разрушенную бандитами перед отступлением до основания. Двери и окна в избах были выломаны. Домашняя обстановка и утварь разграблена и уничтожена. Жителей почти не осталось. Лишь изредка можно было увидеть старика или старуху, которых бандиты не увели с собой. Перед уходом бандиты подожгли амбар с ячменем и другими продуктами, отнятыми у жителей.
Взятие советскими войсками Ухтинской означало конец белофинской авантюры в Карелии.
«Хельсинген саномат» в номере от 10 февраля 1922 г. [140] с грустью сообщала: «За вчерашний день не получено никаких сведений о ходе борьбы в Карелии и поэтому можно констатировать, что освободительная война в Карелии закончена. Большевики снова завладели всей территорией Карелии».
После взятия Ухтинской, последнего опорного пункта белофиннов, Советская Армия быстро очистила Карелию от остатков банд, К 10 февраля белофинны были выбиты из района деревень Вокнаволоцкая и Войницы.
Отступление белофинских банд сопровождалось их быстрым разложением. Насильно мобилизованные и терроризированные карелы убегали из белофинских отрядов. Участились случаи неповиновения финским офицерам, дезертирство, сдача в плен нашим войскам.
Перебежчики и пленные рассказывали о многочисленных случаях неповиновения командирам и дезертирства. Так, например, в районе деревни Тирозеро около 100 человек отказались вступить в бой с советскими войсками. Все они немедленно были разоружены и под конвоем отправлены в Финляндию.
В деревне Летнеконецкой, занятой белофиннами, появилось советское воззвание, в котором говорилось о бесполезности сопротивления и предлагалось всем насильно мобилизованным или обманным путем вовлеченным в банды перейти на сторону советских войск. Перейти хотели многие, но командный состав распространял слух, что красные уничтожают всех перешедших на их сторону. Из деревни Войницы белофинскому отряду было приказано выступить на Камен-Наволок против советских войск. Большинство отказалось выступить. Командовавший отрядом финский офицер выстроил отряд и, бегая перед строем с маузером в руке, потребовал, чтобы все не желающие итти в бой вышли из строя. Шесть человек, рассчитывая, очевидно, что так же поступят и остальные, вышли из строя. Их немедленно арестовали, а затем расстреляли.
«Нам приказали наступать по льду через открытое озеро, — рассказал один перебежчик. — Сначала отказалась наступать одна рота, но в результате уговоров и другая рота вышла из подчинения. Утром финские офицеры построили роту и с оружием в руках принуждали нас. выходить на озеро. Пошли в наступление, [141] но как только со стороны красных раздался первый выстрел, все в панике бросились обратно»{180}.
Особенно много людей уходило из белофинских отрядов, действовавших в Ребольском районе. Для задержания дезертиров выделяли специальных часовых, но часто часовые уходили вместе с дезертирами.
К середине февраля отдельные случаи дезертирства стали перерастать в общее неповиновение целых белофинских отрядов, подобно тому, как это случилось у деревни Тирозеро.
«Утром 16-го числа, — пишет один из участников этого отряда, — находившиеся в окопах люди выбрали из своей среды делегацию в числе пятнадцати человек и направили ее в штаб к егерскому капитану Куйсма сообщить, что больше воевать никто не желает, и если в тылу имеются еще охотники до войны, пусть немедленно же придут и займут фронт, так как через пятнадцать минут все находящиеся в окопах люди уйдут. Делегатам был дан наказ, в случае попыток со стороны начальства применить оружие, действовать оружием же»{181}. Чем окончился бы этот случай такого решительного отказа воевать против советских войск, трудно сказать, ибо под напором Советской Армии началось общее бегство остатков разгромленных банд в Финляндию.
Финское рабочее информационное бюро сообщало об отправке 12 января 1922 г. из Каяны в Карелию новых групп вооруженных шюцкоровских лыжников и о прибытии в тот же день в Каяну повозок с ранеными. То же информационное бюро сообщало несколькими днями раньше, что «В город Каяна доставлено много раненых белогвардейцев, участников карельского похода»{163}.
В середине января 1922 г. состоялось открытое заседание Совета Лиги наций, рассмотревшее просьбу Финляндии по карельскому вопросу. На этом заседании от имени финляндского правительства выступил с пространной речью финский посланник в Париже Энкель, призывавший Лигу наций вмешаться в карельские дела. Выступление Энкеля поддерживали представители Эстонии и Латвии.
Но к этому времени уже совершенно ясно определилась обреченность белофинской затеи в Карелии. К тому же в связи с предстоящей Генуэзской конференцией, для участия в которой была приглашена и Советская Россия, Лига наций не могла принять открыто какое-либо [123] антисоветское решение и постановила «расследовать» карельский вопрос на месте, запросив об этом Советское правительство. Последнее категорически отказалось согласиться на какое бы то ни было международное рассмотрение вопроса о Карелии. Тем дело и кончилось.
Одновременно с наступлением Советской Армии в Карелии Советское правительство предпринимает новые дипломатические шаги с целью заставить образумиться правительство Финляндии. 12 января 1922 г. народный комиссар по иностранным делам РСФСР вручил финскому посланнику в Москве ноту, в которой перечислялись факты, подтверждавшие активную роль Финляндии в карельских событиях. «В настоящий момент, — говорилось в ноте, — когда разбитые на-голову белогвардейские отряды возвращаются к себе в Финляндию, находя на ее территории убежище и полную возможность подготовки новых нападений, Российское правительство вынуждено обратиться к финляндскому правительству с требованием принять те меры, которые привели бы к мирному улажению созданного им конфликта с Россией»{164}.
Советское правительство требовало, чтобы финляндское правительство разоружило и интернировало переходящие в Финляндию банды, сдало Советскому правительству их оружие, прекратило деятельность антисоветских организаций, возместило Карелии убытки, причиненные белофинским вторжением, и т. д.
Эта решительная нота, подкрепленная действиями Советской Армии, поставила финляндское правительство перед необходимостью принять хотя бы для видимости меры направленные к прекращению антисоветской деятельности на территории Финляндии. В частности министр внутренних дел Финляндии отдал распоряжение пограничным властям о закрытии финляндско-советской границы.
Но даже эти скромные меры вызвали недовольство финской буржуазии, которая направила к премьер-министру Венола делегацию. Премьер-министр заверил делегацию, что финляндские власти не собираются чинить препятствий действиям белофинских организаций. [124]
Однако неудовлетворенные сторонники активной антисоветской политики 15 февраля 1922 г. совершают покушение на министра внутренних дел Ритавуори. Арестованный убийца — белофинн Танфельд совершенно откровенно заявил, что он считал деятельность Ритавуори опасной для финской буржуазии.
В феврале 1922 г. в Бьернеборге происходило совещание представителей буржуазных партий Финляндии, принявшее решение о необходимости всячески продолжать помощь «карелам», ведущим «освободительную работу».
Однако в кругах самой финской буржуазии не было уже прежнего единства.
В феврале 1922 г. группа буржуазных политических деятелей Финляндии опубликовала заявление: «Считаем нужным положить конец опасной Карельской авантюре. Поведение некоторых кругов явно указывает на желание объявить войну России. Факт отправки вооруженных войск против России явно противоречит международному праву. Таковая отправка все еще происходит. Необходимо обуздать кучку авантюристов»{165}.
Иностранные покровители финских авантюристов также вынуждены были признать провал антисоветской авантюры в Карелии. Французский журнал «Юроп нувель» в середине января 1922 г. писал: «Итак, на заре этого года Советская Россия твердо остается в руках Ленина». Коммунистическая партия, продолжала газета, «проявляет замечательную способность приноравливаться к экономическим реальностям, невозможно более рассчитывать на скорое ее падение»{166}.
Однако общее положение в Карелии продолжало оставаться напряженным. Белофинские отряды., не рискуя предпринимать серьезных наступательных действий, совершали различного рода диверсии и налеты на линию Мурманской железной дороги, стремясь вывести ее из строя и тем самым сорвать подготовку решительного наступления советских войск.
В ночь с 12 на 13 января 1922 г. отряд белофиннов поджег два небольших железнодорожных моста около [125] станции Лоухи. Когда железнодорожные рабочие начали тушить пожар, белофинны открыли по ним стрельбу. Но вскоре подоспела группа наших разведчиков, и белофинны бежали, не приняв боя.
14 января белофинский отряд сжег три небольших железнодорожных моста между станциями Боярская и Энгозеро. Через неделю этот же отряд уничтожил мост через реку Котто.
Подобные бандитские налеты выдавались финским радио за успехи «карельских войск». Так, например, 15 января 1922 г. по радио из Гельсингфорса было передано следующее фантастическое сообщение: «Действия карельских войск на северном фронте развиваются успешно. Карелы продвинулись до Тойвола-Ярви, небольшой деревушки в 40 километрах к юго-западу от Кеми на Белом море. На юге карельские войска по стратегическим соображениям отведены в Реполе»{167}.
Хотя в этом сообщении нет ни слова правды (белофинские отряды именуются здесь «карельскими войсками», в районе Тойвола-Ярви появлялся в эти дни только небольшой отряд финских лыжников, бесследно исчезнувший при первом же появлении советских войск; белофинские части отделяло от Кеми не 40 километров, а более 120), однако подобные «сообщения» нужны были финской буржуазии для обмана широкого общественного мнения, а главное, для подогревания захватнических аппетитов белофинских империалистов.
После освобождения Советской Армией южной Карелии и значительной части центральной белофинны сконцентрировали свои силы в районе деревни Ухтинской — «столицы» белокарельского марионеточного правительства — и на севере вокруг Кокосальмы, нависая здесь над Мурманской железной дорогой. Эти районы белофинны стремились использовать как базу для перегруппировки сил и начала нового наступления на Советскую Карелию.
Ухтинская и Кокосальма были связаны сетью дорог с центрами белофинской интервенции в Финляндии, главными из которых были Куусамо и Суомисальми. Благодаря тому, что северный участок советско-финляндской границы в Карелии не был закрыт советскими [126] войсками, белофинны могли легко сообщаться с Финляндией, получая оттуда пополнение, снаряжение и продовольствие. Поэтому первоочередной задачей Советской Армии было закрыть и северный участок советско-финляндской границы, чтобы лишить белофиннов связи с их тыловыми базами, а затем разгромить их основные силы в районе Ухтинской.
Для этой цели части Советской Армии, действовавшие на севере и в центре Карелии, в конце января были пополнены 86-м, 87-м и 90-м стрелковыми полками и отрядом лыжников, прибывших из Московского военного округа. Общая численность бойцов, действовавших к этому времени в Карелии, достигла 9.597 человек.
Увеличение численности советских войск в Карелии было вызвано необходимостью оставлять гарнизоны в освобожденных деревнях для охраны их от возможных налетов белофинских лыжников и для налаживания должной охраны коммуникаций и тылов. К этому же времени улучшилось положение с транспортом, что позволило усилить снабжение наших войск всем необходимым, в частности лыжами, которые сильно облегчали передвижение по глубоким карельским снегам. Правда, опытных лыжников нехватало, но красноармейцы в ходе боя учились ходить на лыжах и не чувствовали уже себя привязанными к редким дорогам.
Новый этап наступления на белофиннов начался со взятия деревни Кокосальма, находившейся на пути советских войск к северной части финляндской границы.
Штурм Кокосальмы, начавшийся 23 января, был тщательно подготовлен и велся с трех сторон, а московским лыжникам была поставлена задача отрезать белофиннов от границы.
Центр своей обороны белофинны организовали на кладбище, расположенном на возвышенности в середине деревни, что позволило им упорно держать круговую многоярусную оборону. В тыл наступающим советским частям белофинны непрерывно засылали небольшие отряды, вооруженные автоматами, но налеты белофинских лыжников неизменно отбивались.
Артиллерийский обстрел деревни желательных результатов не дал, так как орудия, установленные на болотистой тряской почве, смещались, и снаряды не попадали в цель. Чтобы преодолеть незамерзающее торфяное [127] болото, которым окружена Кокосальма, нашим войскам пришлось под огнем противника проложить через болото гать.
Только 24 января была занята окраина деревни, причем каждый дом приходилось брать с боем. Дальнейшее продвижение оказалось еще более трудным, так как все подходы к деревне были заранее пристреляны белофиннами.
На рассвете 25 января наши части пошли на решительный штурм. Шли в сильный мороз, по пояс в снегу, под сильным и метким огнем противника. Но, несмотря ни на что, бойцы шли вперед. После героического штурма, длившегося непрерывно более суток, Кокосальма была взята.
Противник, пользуясь темнотой, отошел на лыжах в направлении на Ухтинскую и Сафьянскую, преследуемый нашими частями.
Во время штурма Кокосальмы особенно отличился командный состав, который понес и наибольшие потери. В первом батальоне погибли все командиры рот и большая часть взводных командиров.
Один из участников взятия деревни Кокосальма так описывает этот героический штурм:
«День 24 января всем нам показался очень медленным. Время как будто остановилось. Нам нужно было сделать снежные окопы на опушке леса, устроить сообщение в лесу, наладить телефонную связь с Кестонской, приготовиться к атаке деревни. Все работы велись с неослабным напряжением. Сильный мороз служил громадной помехой в работе: он создал непоправимую вялость у людей. Другой причиной было неуменье наших ребят правильно двигаться на лыжах. Красноармейцы и командиры поскальзывались, проваливались в снег, в «гнилое» болото, а это влекло обмораживание рук, ног, лица, замедляло работу. Надо заметить, что многие получили лыжи впервые перед самым походом, за два-три дня, а раньше никогда в жизни при помощи лыж не ходили... Я был в 1-м батальоне, когда он двигался на деревню. Противник очень метко стрелял. Снег не позволял одним скачком достигнуть деревни, но можно было двигаться сапой, зарываясь в сырой снег. Промерзли до бесчувствия, руки отказывались стрелять, ноги двигались как будто чурбашки. Когда начало светать, неприятельский [128] огонь утих. Стоял густой белый туман, когда мы двинулись на деревню. Прошибая грудью мокрый снег, мы пошли и достигли финских окопов. Они оказались уже пустыми, — противник бежал в соседние леса».
После занятия советскими войсками Кокосальмы белофинны начали отступать в район Ухтинской.
От Кокосальмы красноармейские части северной колонны двинулись по направлению к деревням Вонгозеро, Сафьянская и Тунгозерская. Путь пролегал по болотистому лесу, настолько густому, что его приходилось прорубать и расчищать, чтобы можно было провезти поставленные на лыжи пулеметы. Скорость продвижения составляла 1 1/2–2 километра в час.
В 12 километрах от Кокосальмы белофинны устроили засаду, но после короткого боя были выбиты из сооруженных ими снеговых окопов. Через несколько километров наши части снова были неожиданно обстреляны пулеметным огнем противника. Завязался лесной бой. Белофинны засели в хорошо укрепленных и замаскированных снеговых окопах, с бойницами, пулеметными гнездами, теплушками. Наши лыжники начали обход укреплений противника, но белофинны, испугавшись окружения, бежали, бросив снаряжение и патроны.
27 января наши войска вступили в Вонгозеро, а в течение 28 и 29 января нами были заняты также деревни Сафьянская, Никольская и Тунгозерская.
О положении на северном участке в последних числах января сводка командования сообщала так: «В Кокосальмском районе нашими частями 28 и 29 с боем заняты деревни Сафьянская и Никольская. На плечах упорно сопротивлявшегося противника наши части 29 января с боем вошли в деревню Тунгозерская и при дальнейшем движении завязали бой у деревни Купозеро»{168}.
На подступах к деревне Купозеро белофинны пытались задержать стремительное наступление советских частей. Подступы к этой деревне представляли удобные для обороны, покрытые лесом горы, на которых и засели белофинны. Их оборона здесь была особенно упорной, потому что Купозеро было ключом к Тихтозерсгой, падение которой грозило перерывом единственной на севере [130] Карелии магистрали, остававшейся в руках белофиннов и связывавшей их с Финляндией.
После нескольких дней тяжелых и упорных боев наши части выбили белофиннов из этих укрепленных позиций, и очередная сводка доносила: «4 и 6 роты 89-го полка при лыжном отряде Московского военного округа, обойдя укрепление противника, после упорного боя заняли в 9 часов 2 февраля деревню Купозеро. Противник, потеряв 12 убитыми и 30 ранеными, оставив винтовки, пулеметы и снаряжение в невыясненном количестве, — отступил»{169}.
5 февраля произошел бой за Тихтозерскую, где были сконцентрированы все силы белофиннов северного участка. Деревня была прекрасно укреплена окопами, каменными бойницами и к тому же окружена незамерзающими болотами. Бой шел при сорокаградусном морозе и длился около 12 часов. Героизм красноармейцев сломил отчаянное сопротивление белофиннов, и последние, пользуясь темнотой, отступили в Финляндию. В этом бою советские части потеряли: убитыми — 7, ранеными — 21, без вести пропавшими — 1 и обмороженными — 196 бойцов.
В боях против белофиннов частям северной колонны помогали сформированные карельским населением добровольные лыжные отряды. Во время боя за одну деревню, в котором участвовал отряд партизан-лыжников, сформированный из лесорубов, белофинны бросили против партизан значительно превосходившие силы. Особенно трудное положение создалось на правом фланге, где в ходе боя остался невредимым лишь один дозорный. Ловко маскируясь, он несколько часов один отбивался от 20–30 лыжников противника, пока не подошла подмога. Только после этого партизан пошел в тыл перевязать рану, полученную им в этом неравном бою.
Один из бойцов добровольческого лыжного отряда, действовавшего в конце января на северном участке у самой советско-финляндской границы, рассказывает:
«Как только наши разведчики приблизились к деревне Тиронваара, бандиты открыли по ним ружейный огонь. Мы поняли, что итти вперед без установления боевого порядка нельзя. [131]
Наши разведчики действовали превосходно. Мы продвинулись вплотную к деревне и ожидали приказа начать наступление...» Наступление было отложено из-за отсутствия 2-й роты отряда, оставшейся в деревне, сожженной бандитами, которые «получили возможность укрепиться гораздо лучше. Они укрепили свои позиции всеми возможными способами, и когда на следующий день мы сделали попытку произвести новое наступление, — это не удалось. Мы вынуждены были отступить, и в наших рядах теперь уже были убитые и раненые. Между тем бандиты получили подкрепление и заняли свои позиции еще более твердо, чем раньше.
Таким образом наше положение значительно ухудшилось. Пехотные красноармейские части вначале не могли принимать участия в производимых нами наступлениях, так как они не умели ходить на лыжах, а снегу выпало много. Нам надо было проложить дорогу для пехотных частей.
Положение становилось неважным. Моральное состояние людей начало заметно падать, так как морозы были крепкие, а защиты от них у нас не было. Мы пробовали разводить огонь, чтобы обогреться, но бандиты всегда открывали стрельбу по огням, и их приходилось тушить. Даже портянки просушить было негде. Пища была тоже незавидная. В деревне, сожженной бандитами, мы нашли в картофельных ямах небольшое количество картошки, которую по-братски разделили между собой, чтобы не грызть один сухой хлеб. Но и эта пища приходила к концу.
Однако оставить бандитов в деревне, а самим уйти с пустыми руками было тоже нельзя. Значит, нужно было наступать решительнее прежнего. В конце концов, после семидневного боя, бандиты были вынуждены отступить.
Этот бой дорого обошелся отряду. Против пятисот укрепившихся на горе бандитов боролась сотня красных бойцов. Было убито два красных командира и не менее четырех бойцов тяжело ранено. Одним из убитых был командир 2-й роты товарищ Еронен.
...Хотя в бою под Тиронваара для нас были самые неблагоприятные условия и самая плохая погода, не говоря уже об отсутствии снабжения, бандиты все-таки были выбиты из деревни. [132]
Этого мы достигли настойчивостью и храбростью красных бойцов»{170}.
Если белофиннам удавалось захватить в плен кого-либо из партизан, то с ними они расправлялись особенно изуверски. В деревне Бабья белобандиты захватили партизанскую разведку во главе с Олликайнен. После долгих издевательств над безоружными пленными белофинны предложили: «Вы, коммунисты, стоите одной ногой в могиле. Вы можете сохранить свою жизнь лишь в том случае, если откажетесь от своих идей и перейдете на сторону белых». Олликайнен и его товарищи ответили: «Дело рабочего класса для нас дороже жизни, и за это дело мы будем бороться до последней капли крови. Нас вы взяли в плен и можете уничтожить, но во много раз большие силы будут продолжать борьбу за дело рабочего класса против угнетателей»{171}. После этого белофинны раздели их донага и расстреляли.
В Кестеньге был организован партизанский отряд из 12 человек, несший разведывательную службу. Во время одной из первых разведок в деревне Аккала 4 партизана-разведчика попали в плен к белофиннам. Всех четверых бандиты расстреляли.
Одновременно с действиями на севере успешно развивалось наступление советских войск и на других участках.
Отряд Антикайнена после успешных действий на юге Карелии получил небольшой отдых, а затем, несколько пополненный, был направлен на центральный участок.
27 января отряд выступил по направлению к деревне Барышнаволоцкая, расположенной в 25 километрах к востоку от Кимасозерской. Эта деревня была хорошо укреплена сооружениями из бревен и снега. Обороняло деревню 300 белофиннов. Однако Антикайнен, невзирая на большой численный перевес противника, решил атаковать деревню. Белофинны оборонялись очень упорно, защищая каждый дом, каждый сарай, но, не выдержав стремительного натиска героев-лыжников, вынуждены были отступить. [133]
1 и 2 февраля лыжный отряд Интернациональной школы занял деревни Лувозеро и Кондока. В последней находился белофинский отряд в 400 человек, сдавший, однако, деревню без единого выстрела.
отряд Антикайнена
В течение всей первой половины февраля наши части вели операции по очищению от белофиннов района деревень Вокнаволоцкая и Войницкая. Главную роль в этих операциях играл отряд Антикайнена.
«В 16 часов{172} вверенным мне отрядом без боя занята деревня Вокнаволоцкая, — телеграфировал комиссар Кимасозерского отряда. — От деревни Костамукская до деревни Вокнаволоцкая отряду пришлось выбивать из попутных хуторов лыжную роту противника, каковая отступила на Войницкую... Настроение курсантов, красноармейцев бодрое, боевое»{173}.
После занятия Вокнаволоцкой лыжный отряд Интернациональной школы был временно разделен на две группы, из которых одной была поставлена задача выбить белофиннов из Ройниц, а второй двигаться на Ухту.
Первая группа начала свои действия 5 февраля вечером. У деревни Понгалакши головная часть отряда неожиданно столкнулась с дозором противника. Неприятель открыл огонь и отступил в деревню. По имевшимся у отряда сведениям, около Войниц не должно было быть крупных скоплений врага, и поэтому лыжники смело следовали за врагом до самой деревни. Но в деревне ночевало около двухсот отступавших белофиннов, между тем как советский отряд состоял всего из пятидесяти одного человека. Однако после ожесточенного получасового боя советские бойцы оказались победителями. Белофинский отряд, потеряв трех человек убитыми и 8 пленными, отступил из деревни. После занятия Понгалакши группа лыжников, продолжая преследование врага, настигла его в трех километрах к югу от деревни Айенлакши. Застигнутые врасплох белофинны оставили позиции и укрылись в деревне Айенлакша, Пополнив группу преследования, отряд начал атаку деревни, выслав впереди себя разведку. Пробравшись с юга, разведчики вошли в деревню, но попали в засаду. Трое разведчиков были захвачены белофиннами в плен. Следовавший за [134] разведкой советский отряд был встречен сильным заградительным огнем белофиннов, которые под прикрытием этого огня оставили деревню. Двоих из взятых в плен наших разведчиков, Суханена и Рихняно, белофинны зверски мучили, выкололи им глаза и затем расстреляли. Третьего разведчика — Якселайнена они увели в Войницы, где позже также расстреляли.
Один из перешедших на сторону советских войск белофиннов рассказал впоследствии о мужественном поведении захваченных в плен советских бойцов. «Я случайно зашел в комнату, — говорит он, — где только что прибывший из Финляндии офицер высокого чина допрашивал одного из пленных. На вопрос, сколько имеется красных, тот смело и гордо ответил: «На вас хватит». Как ни пытали пленного красноармейца, чтобы получить от него более точные сведения о красных войсках, ничего из этого не выходило. Последствием было то, что при отступлении из деревни я видел труп этого красноармейца около обоза»{174}.
Не успела еще вторая группа лыжного отряда начать выполнение своей задачи, как белокарельская «столица» Ухта была взята частями центральной колонны. Лыжный отряд был снова сведен воедино и до конца февраля 1922 г. продолжал операции по очищению Карелии от остатков белофиннских банд.
Отряд Антикайнена проделал путь в 920 километров, уничтожил и захватил в плен 117 белофиннов, потеряв из своего состава только 8 человек убитыми и 10 ранеными. И все это в необычайно трудных условиях. Недаром весь карельский народ гордится подвигами героев-лыжников и их славного командира — Тойво Антикайнена.
В дни замечательных побед курсантов-лыжников, 26 января 1922 г., в день четвертой годовщины революции в Финляндии, Политотдел Карельского района, от имени всех бойцов Карельского фронта, обратился с приветствием к лыжному отряду Интернациональной школы. «Четыре года тому назад, — говорилось в этом приветствии, — вы подняли красное знамя борьбы со своей буржуазией. Ваше восстание было подавлено штыком [136] иностранных грабителей. Рабочая кровь затопила тогда Финляндию.
Но вы не были побеждены, вы продолжали бороться.
Вынужденные покинуть пределы Финляндии, вы связали дело вашего освобождения с делом борьбы и победы русских пролетариев и крестьян. История вашей борьбы тесно связана с вашей героической борьбой в славных рядах Красной Армии. И сейчас вместе с нами вы ведете борьбу с вашим и нашим врагом — финляндской буржуазией. Мы выражаем твердую уверенность, что нашим дружным совместным натиском мы раздавим нашего общего врага и добьемся полной и окончательной победы над финляндской буржуазией»{175}.
Советская страна высоко оценила героические подвиги Тойво Антикайнена и его товарищей. Интернациональная школа была награждена за этот выдающийся рейд ее курсантов Красным Знаменем Карельской Трудовой Коммуны и орденом боевого Красного Знамени. В Ленинградском пехотном Краснознаменном училище имени С. М. Кирова, училище, начало которому положила славная Интернациональная школа, по сей день гордятся подвигами лыжного отряда этой школы.
8 марта 1922 г. приказом по войскам Карельского фронта была отмечена боевая деятельность отряда Антикайнена. 34 человека были награждены орденом боевого Красного Знамени, 65 — именными часами.
Первым в списке награжденных значится командир отряда Тойво Иванович Антикайнен, получивший орден боевого Красного Знамени за № 641. «Проявленные в боях личный пример и храбрость товарища Антикайнена, — говорится в приказе, — окрыляли участников похода верою в успехи, содействовали выполнению поставленной задачи, решившей исход всей Карельской кампании»{176}.
В приказе перечисляются также многие бойцы отряда, верные сыны финского трудового народа, показавшие себя подлинными героями, беззаветно преданными делу пролетарской революции.
Вот один из них — Аксель Андреевич Антилла, награжденный орденом «за то, что, наступая 27 января [137] на деревню Барьппнаволоцкую, по собственной инициативе выдвинулся с автоматом на близкое расстояние к окопам противника и открыл сильный огонь. Несмотря на оторванные пулей бандита два пальца правой руки, тов. Антилла, не прекращая стрельбы, продвигался с цепями вперед без перевязки и, ворвавшись с автоматом в деревню, бросился на лыжах преследовать бежавших бандитов и, только пройдя до двух верст за ними на лыжах, вернулся перевязать рану»{177}.
Армия, имеющая в своем составе таких героев, не могла не победить коварного и злобного врага. И она победила.
Части Советской Армии, продвигаясь с боями вперед, приближались к центру белофинских отрядов — к их «столице», деревне Ухтинской. 31 января после короткого боя наши части заняли деревню Сапосальма.
При взятии Сапосальмы произошел следующий эпизод, свидетельствующий о высоком героизме бойцов Советской Армии. Первой к Сапосальме подошла высланная вперед разведка 87-го полка. Разведчики решили взять деревню, но, ввиду своей малочисленности, не смогли это осуществить и, окопавшись, начали бой. В полк был послан один разведчик с донесением. В пути он был ранен и потерял сознание, но донесение, которое держал в руке, не бросил, а только крепко зажал в кулак. Подошедшие к раненому разведчику белофинны решили, что он мертв, и, сняв с него одежду, оставили. От холода он пришел в сознание и пополз, доставив донесение в полк.
Коротким ударом наши части выбили белофиннов из Сапосальмы. После этого была взята деревня Юшкозеро.
Бой за деревню Кяйпель, где окопался отряд белофиннов, насчитывавший 700 человек, с пулеметами и автоматами, продолжался 35 часов. Деревня была расположена на холме, и белофинны хорошо укрепили ее. По гребню холма они вырыли окопы и провели к ним ходы сообщения прямо из домов.
«В 19 часов 31 января 9-я рота приблизилась к окопам противника, и завязался неравный бой. Трудно наступать; сойдешь с дороги — по пояс в снег. Мороз [138] щиплет руки, нос, щеки... Над головами, как шмели, жужжат бандитские пули. Вот на помощь 9-й спешит 7-я рота. Бесстрашно две боевые сестры атакуют противника. Славные бойцы устали, прозябли, и их сменяет первый батальон. Смелый удар, и 1-я рота обращает в бегство бандитов с сопок в окопы.
Сильнее заработали неприятельские пулеметы и автоматы. Но и наши пулеметчики не отстают. Красные пулеметы обильно поливают непрерывным огнем окопы противника. Устала 1-я рота. Опять в бой бросаются 7-я и 9-я роты. Второй батальон заходит противнику в тыл. Обходных дорог нет. Нужно пробираться через сугробы снега, таща за собой пулеметы.
Комсостав и политработники все время впереди. Наступает ночь. С тыла второй батальон косит противника во всю. В лоб ударить противника сразу нельзя, так как нас отделяет открытое место — озеро.
К рассвету 3-й батальон достигает правого фланга противника... 60 шагов. Медлить нельзя. Решительный натиск, и бандиты обращены в бегство»{178}.
Так описывал этот бой один из его участников.
Корреспонденции из действующей армии с каждым днем приносили все более радостные вести. Дни белофинских бандитов были сочтены. «Круг суживается и суживается... — писала «Петроградская правда», — Красная Армия бьет противника по всем швам. Карельского фронта скоро не будет»{179}.
7 февраля части Советской Армии заняли «столицу» белокарел — деревню Ухтинскую, разрушенную бандитами перед отступлением до основания. Двери и окна в избах были выломаны. Домашняя обстановка и утварь разграблена и уничтожена. Жителей почти не осталось. Лишь изредка можно было увидеть старика или старуху, которых бандиты не увели с собой. Перед уходом бандиты подожгли амбар с ячменем и другими продуктами, отнятыми у жителей.
Взятие советскими войсками Ухтинской означало конец белофинской авантюры в Карелии.
«Хельсинген саномат» в номере от 10 февраля 1922 г. [140] с грустью сообщала: «За вчерашний день не получено никаких сведений о ходе борьбы в Карелии и поэтому можно констатировать, что освободительная война в Карелии закончена. Большевики снова завладели всей территорией Карелии».
После взятия Ухтинской, последнего опорного пункта белофиннов, Советская Армия быстро очистила Карелию от остатков банд, К 10 февраля белофинны были выбиты из района деревень Вокнаволоцкая и Войницы.
Отступление белофинских банд сопровождалось их быстрым разложением. Насильно мобилизованные и терроризированные карелы убегали из белофинских отрядов. Участились случаи неповиновения финским офицерам, дезертирство, сдача в плен нашим войскам.
Перебежчики и пленные рассказывали о многочисленных случаях неповиновения командирам и дезертирства. Так, например, в районе деревни Тирозеро около 100 человек отказались вступить в бой с советскими войсками. Все они немедленно были разоружены и под конвоем отправлены в Финляндию.
В деревне Летнеконецкой, занятой белофиннами, появилось советское воззвание, в котором говорилось о бесполезности сопротивления и предлагалось всем насильно мобилизованным или обманным путем вовлеченным в банды перейти на сторону советских войск. Перейти хотели многие, но командный состав распространял слух, что красные уничтожают всех перешедших на их сторону. Из деревни Войницы белофинскому отряду было приказано выступить на Камен-Наволок против советских войск. Большинство отказалось выступить. Командовавший отрядом финский офицер выстроил отряд и, бегая перед строем с маузером в руке, потребовал, чтобы все не желающие итти в бой вышли из строя. Шесть человек, рассчитывая, очевидно, что так же поступят и остальные, вышли из строя. Их немедленно арестовали, а затем расстреляли.
«Нам приказали наступать по льду через открытое озеро, — рассказал один перебежчик. — Сначала отказалась наступать одна рота, но в результате уговоров и другая рота вышла из подчинения. Утром финские офицеры построили роту и с оружием в руках принуждали нас. выходить на озеро. Пошли в наступление, [141] но как только со стороны красных раздался первый выстрел, все в панике бросились обратно»{180}.
Особенно много людей уходило из белофинских отрядов, действовавших в Ребольском районе. Для задержания дезертиров выделяли специальных часовых, но часто часовые уходили вместе с дезертирами.
К середине февраля отдельные случаи дезертирства стали перерастать в общее неповиновение целых белофинских отрядов, подобно тому, как это случилось у деревни Тирозеро.
«Утром 16-го числа, — пишет один из участников этого отряда, — находившиеся в окопах люди выбрали из своей среды делегацию в числе пятнадцати человек и направили ее в штаб к егерскому капитану Куйсма сообщить, что больше воевать никто не желает, и если в тылу имеются еще охотники до войны, пусть немедленно же придут и займут фронт, так как через пятнадцать минут все находящиеся в окопах люди уйдут. Делегатам был дан наказ, в случае попыток со стороны начальства применить оружие, действовать оружием же»{181}. Чем окончился бы этот случай такого решительного отказа воевать против советских войск, трудно сказать, ибо под напором Советской Армии началось общее бегство остатков разгромленных банд в Финляндию.