если клад положен с колдовством

Старики, как рассказывают карелы, иногда при жизни, а иногда пред смертью прятали накопленные ими деньги куда-нибудь в лес или в поля, в грудах камней («руопас», множ. — «руоппагат»). Иные клали деньги, чтобы потом взять их назад, прятали их без всякого колдовства («тыэдо» — знание). Оставшись в земле, по случаю внезапной смерти положившего их или почему иному, они легко могут сделаться добычей всякого, если кому придется натолкнуться на них. Так действительно и было в одной деревушке, в 10 верстах от В—ра. Старик закопал деньги в лесу, не сказав про это даже своему сыну, а сам ушел в Салменицы и там умер. Несколько крестьян (из разных домов) той же деревни рубили лес (каскиэ аёа) под пал. У одного дерева лежал довольно большой камень. Мужик и хотел свернуть его в сторону, чтобы не испортить топора. Выворотил его, смотрит — под ним какая-то деревяшка. Поднял ее, видит — рукавица. Мужик кричит сыну. Тот был по догадливее, схватил рукавицу, которая оказалась полною денег — серебряных и даже, как говорят, золотых, — и давай бежать с ней в лес. Там ее и припрятал.

Этот клад дался легко. Не так бывает дело, если клад положен с колдовством (или со знанием). Эти клады гораздо древнее, — старики больше знали и потому лучше могли уберечь свои сокровища. Иногда они зарывали клад с таким условием, чтобы он давался только на известное имя. Приходит человек с таким именем, клад и дается ему. Да и то еще сразу не возьмешь. Обыкновенно, сначала вдали покажется на камнях синенький огонек. Подойдешь ближе, он превращается, по большей части, в небольшую змейку, которой нужно чем-нибудь коснуться. Тронешь ее, она и рассыплется рублями, а то и червонцами, — знай собирай. Одной девушке показался огонек, видела она и змейку в камнях, да только не сумела воспользоваться: испугалась и убежала прочь. Между тем, стоило ей ударить змейку чем-нибудь — клад бы достался ей. Ночью, во сне, какой-то человек сказал ей: «не умела воспользоваться счастьем, когда счастье было почти в руках, — теперь ищи его»…

Многие старики зарывали клады на островах. При этом они ставили условием, чтобы клад дался в руки «одно-ночному младенцу, который приехал бы за ним по одно-ночному льду, на одно-ночном жеребенке». Условие, очевидно, невыполнимое, и потому такие клады остаются до сих пор не тронутыми. Около Салминиц, на озере, есть остров «Руочин-соари» (шведский или остров шведов. Не нужно смешивать его с соименным островом на Сямозере). Говорят, на нем были шведы с награбленным добром ). Их окружили и грозили перебить. Вот они и покидали деньги в воду, или зарыли в землю с указанным выше условием. Многие неверующие в его силу, перерыли или переорали почти весь остров, но ничего не нашли. Видно, этого не достаточно, чтобы добыть клад. Многие, впрочем, стали теперь относиться недоверчиво к существованию его. Вероятно, неудачные попытки постепенно охладили энтузиазм первоначального верования.

И в последнее время заведутся у мужика лишнии деньги, он не держит их дома, — могут стащить недобрые люди, а то — при частых пожарах — сгорят еще, пожалуй. Карел тащит их в поле, или в лес и прячет. Умрет, не успев сказать про них никому, так они останутся лежать, пока не попадут кому-нибудь в руки. Иногда прячут деньги и в доме где нибудь, — зарывают в горшке в землю, под углом, в подполье или на дворе. Скажет о них старик, умирая — ладно; а то сидеть им там до тех пор, пока наследники не вздумают перестраивать или исправлять старый дом. Глядишь — из какого-нибудь угла вывалится рукавица, а то в земле натолкнутся на горшок с деньгами, припрятанными скупым стариком.