ДИАЛЕКТЫ КАРЕЛЬСКОГО ЯЗЫКА

Проблема диалектного членения карельского языка была постоянно в поле внимания ученых-языковедов. От правильного решения вопроса о диалектах и наречиях карельского языка во многом зависит будущее карельской письменности, которая в настоящее время развивается на основе собственно-карельского и ливвиковского наречий. Выбор той или иной диалектной базы для письменности любого языка не является простым. Он требует уже довольно полных знаний о функционировании и структуре выбираемого диалекта или диалектов.
Названными выше трудами А.Генетца было фактически определено деление карельского языка на три основных наречия: собственно-карельское, ливвиковское и людиковское. Последнее, правда, он не склонен относить к карельскому языку, называя людиков “северными авангардами вепсов". Подобная точка зрения на язык людиков до сих пор превалирует в трудах зарубежных лингвистов.

Наши знания о наречиях и диалектах карельского языка расширяются в результате публикаций разного рода сборников текстов: (Leskinen Е. Karjalan kielen naytteita 1932; 1934; 1936; Virtaranta P. Lyydilaisia teksteja 1963; 1964; 1976; 1984; Vienan kansa muistelee. 1958; Kultarengas korvaan. 1971; Vienan kylia kiertamassa. 1978; Kauas laksit karjalainen. 1986; Karjalan kielta ja kansankulttuuria.1990; Макаров Г.Н Образцы карельской речи. 1963; Макаров Г.Н., Рягоев Б.Д.. Образцы карельской речи. 1969; Рягоев В.Д. Образцы карельской речи. 1980; Баранцев А.П. Образцы людиковской речи. 1975; Naytteita karjalan kielesta - Образцы карельской речи. 1.1994) и словарей: (Karjalan kielen sanakirja. 1968,1974,1983,1993,1997; Словарь карельского языка (ливвиковский диалект). 1990; Словарь карельского языка (тверские говоры). 1994; Карельско-русский словарь. 1996).

Собственно диалектологические исследования в нашей стране были начаты Д.В.Бубрихом. Как уже отмечалось ранее, под его руководством в предвоенные годы был собран значительный материал по всем диалектам карельского языка. Обобщив собранный материал, Д.В.Бубрих делает следующие выводы:
1) карельский язык является самостоятельным прибалтийско-финским языком, а не диалектом финского языка, как в то время считали отдельные ученые и политические деятели;
2) карельский язык содержит три наречия: собственно-карельское (в средней и северной Карелии, а также в Тверской и соседних областях), ливвиковское (у восточного побережья Ладожского озера и дальше вглубь Олонецкого перешейка) и людиковское (узкой полосой вдоль восточного края ливвиковского наречия, невдалеке от Онежского озера). Названные наречия разбиваются на диалекты, а те, в свою очередь, на говсры.

Д.В.Бубрих отмечает, что ливвиковское и людиковское наречия возникли в результате длительного контакта с вепсским языком, что наиболее ощутимо проявляется в людиковском наречии. Д.В.Бубрих приходит к выводу, что в прошлом ливвиковские и людиковские диалекты были диалектами вепсского языка. Языковые данные он переносит в сферу этнической истории карел, полагая, что предками собственно-карел было племя Корела, а ливвиков и людиков - новое этническое образование, возникшее в результате смешения карел и вепсов (Бубрих Д.В. Происхождение карельского народа. 1947).
Терхо Итконен прямо пишет о том, что ливвиковские т.н. “некарельские” особенности относятся в большинстве случаев к особенностям вепсского языка и примыкающего к нему людиковского наречия. Можно даже сказать, что сложно найти в ливвиковском наречии такие фонетические и морфологические особенности, которые не имели бы параллелей либо в собственно-карельском наречии, либо в вепсском языке и людиковском наречии (Itkonen Т. Aunuksen aanneopin erikoispiirteetja aunukselaismurteiden synty. Virittaja.1971 .N 2,153-185). Интуитивно это чувствовал еще А.Генетц писавший, что “олонецкое наречие является таким же переходным между вепсским и карельским, каковым является водский в качестве переходного от эстонского к финскому языку" (Genetz А. Тutkimus Aunuksen kielesta.1885,5). Л.Кеттунен также, говоря о ливвиковском наречии, постоянно указывает на “вепсское влияние, вепсские традиции, вепсское отражение", хотя избегает формулировок, которые ясно говорили бы об исторических взаимоотношениях ливвиков, с одной стороны, с вепсами, а с другой - с собственно-карелами (Kettunen L. Karjalaisen heimon ja “karjalan kielen" iasta ja alkuperasta. Virittaja.1940. Cc.129-144).

Хейкки Лескинен видит три возможных пути решения происхождения ливви-ковских диалектов: 1) ливвиковское наречие отделилось от древнекарельского довольно рано, возможно намного раньше, чем диалект Саво; 2) ливвиковское наречие следует рассматривать как один из диалектов древнекарельского языка, на который впоследствии оказал сильное влияние вепсский язык. Не исключено, однако, что ливвики первоначально были смешанным карело-вепсским этносом, который с территории Волхов-Оять распространялся на восточное побережье Приладожья; 3) весь Олонецкий перешеек был первоначально заселен вепсами. Позднее западная часть ее подверглась карельской экспансии. Людиковские диалекты были, таким образом, последним бастионом некогда единой и широко распространенной вепсской территории проживания. Влияние вепсского языка на ливвиковское наречие, не говоря о людиковском, отрицать невозможно (Leskinen И. Luoteis-Laatokanmurteidenaannehistoria.1963).

Исследования карельских диалектов, проведенные в последние десятилетия в Карелии, Финляндии и Эстонии, позволяют нам с определенной долей уверенности говорить о делении собственно-карельского, ливвиковского и людиковского наречий на диалекты карельского языка, представленные в схеме и картах диалектов карельского языка, которые можно найти на следующих страницах.

Вопросы диалектного членения карельского языка специально рассматриваются в статье Виртаранта П. “Диалекты карельского языкa”(Virtaranta Р. Die Dialekte des karelischen / Советское финно-угроведение. 1972. N1,7-27). Опираясь на нее, а также на другие исследования, приведем наиболее характерные черты наречий.
1 .Если в собственно-карельском конечными гласными имен существительных, прилагательных, наречий, а также падежных окончаний партитива и эссива являются a, a (akka 'женщина', pahka 'шишка', aija 'много', isanta 'хозяин', kielta 'языка', miehena 'мужчиной'), то в ливвиковском наречии им соответствуют и , у, (akku, pahku, aijy, izandy, kieldy, miehenny), в людиковском e, 0, (akk(e), pahk(e), aij(e), izand(e), kield, miehenn. Исключением из этого правила являются формы именительного падежа двусложных слов, первый слог которых был исторически кратким, другими словами, в настоящее время состоит из сочетаний: согласный + гласный, напр.: kala ‘рыба’, peza ‘гнездо’.
2.Сочетания согласных st, ht, hk, tk в ливвиковском и людиковском наречиях не подвергаются чередованию ступеней согласных. В собственно-карельском наречии они чередуются следующим образом: sk - (s)s, st - ss , ht - h , tk -1, напр. uskou
‘верит’- u(s)son ‘верю’, kosto ‘сарафан’- kossot 'сарафаны', mahtua ‘мочь’- mahan ‘могу', nahka ‘шкура’- nahat ‘шкуры’, matka 'путь'- matassa 'в пути’. Соответственно в ливвиковском и людиковском наречиях говорят uskon, kostot, mahtan, nahkat, matkas.
3. В ливвиковском наречии сочетания rd, nd, Id, mb на границе II и III слогов также не чередуются, напр.: izandan ‘хозяина’, viheldan ‘свищу’, parembat 'лучшие', kumardan 'кланяюсь'. В собственно-карельском наречии соответствующие сочетания rt, nt, It, mp чередуются во всех слогах: isannan, vihellan, paremmat, kumarran.
4. В собственно-карельском наречии сочетания Ik, rk чередуются с I. г, напр.: jalka 'нога'- jalat ‘ноги’, kurki ‘журавль’- kuret ‘журавли’. В ливвиковском же слабоступенным альтернантом выступают, соответственно, II и гг: jalgu - jallat, kurgi - kurret. Отметим, однако, что ливвиковский тип чередования прослеживается также в диалектах средней Карелии: паданском, ребольском, тунгудском и поросозерском диалектах. В тверских диалектах перед слабоступенным альтернантом г выступает долгий гласный: kurgi- kuuret.
5. Специфически ливвиковской особенностью является обобщение слабой ступени согласных в открытом слоге перед дифтонгом на i. Подобное явление распространяется только на имперфектные и деминутивные формы, напр.: puutui ‘он попал', tapoi ‘он убил’, kucui 'он позвал’, mecoi 'глухарь1, liipoi ‘бабочка'. Чередование касается только геминированных взрывных и аффрикат и не распространяется на сочетания согласных, напр.: kuldoi ‘золотой’ (не kulloi). В собственно-карельском наречии в данных случаях выступает соответственно сильная ступень: tappo, kuccu, mecco, liipukkaini.
6. Перед согласным s и s в ливвиковском и людиковском наречиях дифтонг на i сократился до монофтонга, напр.:(ливв.) mustoa, pastoa, lasku; (люд.): mustada, pastada, lask ‘помнить, печь, ленивый’. В собственно-карельском наречии дифтонг сохраняется: muistua, paistua, laiska.
7. В ливвиковском и людиковском наречиях инессив совпал с элативом, а адессив с аблативом, также как в собственно-карельском - адессив с аплативом; напр.: (ливв., люд.) mecas 'в лесу, из леса’, jarvel ‘на озере, с озера’, (с.-кар.) jarvella ‘на озере, на озеро’. Тем не менее в ливвиковском и людиковском наречиях стали употреблять так называемые послеложные падежи, посредством которых избегается падежный синкретизм, напр.: mecas 'в лесу', mecasp(i)ai, 'из леса', jarvel ‘на озере', jarvelp(i)ai 'с озера1.
8. Огласовка лично-числовых окончаний 1,2 л. мн.числа является в сравниваемых наречиях различной: с.-кар. mma/mma, -tta/tta; ливв. -mmo/mmo, -tto/tto; люд. -mme.tte, напр. tule-mma~ tule-mmo~ tule-mme 'мы придем', tule-tta~ tule-tto ~ tule-tte 'вы придете'. В названных формах особым является отрицательный глагол ливвиковского наречия, имеющий заднерядную огласовку вместо ожидаемой переднерядной: с.-кар. emma, etta; ливв. emmo, etto; люд. emme, ette 'мы не, вы не'.
9. В ливвиковском и людиковском наречиях лично-числовые окончания презенса те же, что и соответствующие окончания имперфекта. В собственно-карельском наречии окончания 1 и 2 л. мн. числа презенса (-mma/mma и tta/tta) отличаются от окончаний имперфекта (-ma/ma и -ja/ja), напр. kucu-mma 'мы зовем’ - kuccu-ma 'мы звали’, kucu-tta 'вы зовете'- kuccu-ja 'вы звали'.
10.В собственно-карельском наречии суффикс имперфекта -i, оказавшийся после гласных о, и, у, выпадает в формах 3 л. ед.ч.,1,2 л. мн.ч., напр.: hian kacco 'он смотрел'; туб kacco-та 'мы смотрели'; tyo kacco-ja 'вы смотрели'. В ливвиковском и людиковском наречиях он сохраняется стабильно: hai kacoi 'он смотрел'; kacoi-mmo ’мы смотрели; kacoi-tto 'вы смотрели';
11 .В ливвиковском наречии полностью отсутствуют формы имперфекта на zi- в стяженных двуосновных глаголах, типа magazin ~ magazin 'я спал', которые возможны в собственно-карельском и в людиковском наречиях. На их месте употребляются только так называемые дифтонговые формы имперфекта: magai-n.
12. В ливвиковском и людиковском наречиях сослагательное наклонение представлено всеми четырьмя временными формами, в собственно-карельском же-двумя.
13. В ливвиковском наречии формы императива 3 л. ед. и мн.числа имеют разные окончания, напр.: ka(c)co-kkah 'пусть он посмотрит' и kacotta-heze 'пусть они посмотрят'. В собственно-карельском наречии они являются едиными: кассо-kkah 'пусть он посмотрит, пусть они посмотрят'.
14. В императиве отрицательный глагол имеет разную начальную огласовку в собственно-карельском (ela 'ты не', elkya 'вы не', elkah 'он, они не') и ливвиковском, людиковском наречиях (ala, algia, algah, ajgaheze).
15. Личные местоимения mie 'я', sie 'ты', hian 'он' собственно-карельского наречия отличаются от соответствующих форм ливвиковского и людиковского наречий: mina, sina, hai -hain.

В собственно-карельском наречии известное языковое единство представляют северно-карельские диалекты: оулангский, кестеньгский, тихтозерский, вычетайбольский, ухтинский, вокнаволокский и контокский. Грамматическая структура этих диалектов легла в основу данной работы.
Для всех них характерно:
1) отсутствие звонких согласных g, d, b, z, z.;
2) наличие единой системы чередования ступеней согласных. Качественные чередования сочетаний согласных имеют вид hk~ h, sk~s, ht~h, tk~ t, Ik—I, rk~ r, напр.: nahka - nahkat 'кожа -кожи', koski-koset ‘порог (в реке) - пороги’, mahtau -mahtan 'он умеет - я умею', matka - matassa 'путь - в пути', kurki - kuret ‘журавль -журавли';
3) отсутствие глагольных форм, типа laskietah, laskiettih '(они) отпустят, отпустили', возникших в результате контаминации;
4) отпадение суффикса имперфекта -i в формах 3 л. ед.ч., 1,2 л. мн. ч. одноосновных глаголов, если названный признак следует за гласными о, и, у, напр.: kacco 'он смотрел', kaccoma 'мы смотрели’, kaccoja ‘вы смотрели’;
5) параллельное употребление имперфектных форм стяженных глаголов типа lykkain - lykkasin 'я толкнул', kerai - kerasi 'он собрал’;
6) существование переднерядного алломорфа окончания 2 л. мн.ч. императива -(k)kya, напр. kaskekkya 'прикажите'.