Карельская народная поэзия | Руны

Под народной поэзией вообще принято понимать те изустные литературные произведения (стихи, песни, сказки, пословицы, поговорки н т. д.), которые в современных классово-дифференцированных обществах бытуют преимущественно среди крестьянского населения- Следует, однако, оговориться, что с научной точки зрения это название не выдерживает критики. В действительности нет вообще чистой народной поэзии, как нет бесклассовой художественной литературы.


Карелия богата различными видами народной поэзии. Наряду со всемирно - известными эпическими и заговорными рунами, вошедшими в Калевалу, мы имеем целый сказочный мир, обрядовую поэзию и нежную лирику в стихотворной и прозаической форме.

Некоторые виды народной поэзии распространены по всей территории Карелии, другие же бытуют лишь в отдельных ее районах.
Сказки, обрядовые (свадебные, похоронные), заплачки, загадки, пословицы, поговорки — вот те виды народной поззни, которые бытуют по всей территории Карелии. Отдельные жанры, из этих общих для всей Карелии видов народной поэзии, например, сказки имеют одинаковую формальную конструкцию, независимо от района бытования их. Да и сод ржание их не особенно различается. Мы находим общие сказочные мотивы н общее содержание в обрядовых песнях и заплачках, независимо от того, в каком районе Карелии бытует данный вид.
Эти жанры имеют также н различия, которые, очевидно, объясняются различиями в социально-экономических условиях отдельных районов Карелии и тем историческим процессом, в котором карельские племена сложились в единую народность.

Произведения народной поэзии, бытующиеся на территории всей Карелии менее всесо изучены. Не только не изучены, но мы не имеем в своем распоряжении достаточного количества образцов, собранных со всех районов, для того, чтобы дать более или менее исчерпывающую характеристику им.
В отношении сказок надо сказать, что в них больше чем в каких бы то ни было других произведениях народной фантазии чувствуется общение карел с русскими. В сказках по всей территории Карелии в качестве героев выступают цари, царевны, бояре, боярышни и т. д. В этом сказывается, очевидно, русское влияние исторических эпох.

Об общности карельских свадебных обычаев с русскими имеются высказывания тов. Богданова. Тоже самое можно утверждать и в отношении свадебной обрядовой поэзии. Несомненно между карельскими и русскими свадебными заплачками имеются общие черты. Но когда эта общность между иими установилась — вот вопрос, который до сих пор ие только не решен, ио и по надлежащему не поставлен.



Одним из основных обособленно бытующих видов народной поэзии являются эпические и заговорные руны. Эти жемчужины народного творчества в наиболее развитом и цельном виде сохранились лишь в Ухтинской Карелии. Да н там основным очагом бытования их является деревни Ладвозеро — Войница — Вокнаволок — Ухта. Самым восточным пунктом, дальше которого не обнаружено рун, является — деревня Юшкозеро, а севернее Бойницы и Ухты найдены лишь незначительные отрывки их. Южная черта распространения рун тянется вдоль финской границы через деревни. Костамукша — Кондога — Бабья губа — Кимасозеро в Реболу. где переходит на территории финской Карелии — Карельский перешеек в Ингерманландию и в Эстонию. К востоку от Кимасозера расположена деревня Келло-Гора, где и в наши дни еще бытуют руны.

Наиболее выдающееся место в истории собирания рун занимает упомянутые уже деревни Бойницы и Ладвозеро. В указанных деревнях в 1833 году были Ленротом записаны со слов Калеваева, Архипа Пертуева и других варианты рун, которые в очень значительной степени способствовали созданию Калевалы.

Благодаря тому, что руны Ухтинской Карелии отличались наиболее развитой формой и содержанием, они легли в основу Калевалы, при чем Леннроту осталось лишь дополнить дело народных певцов и поэтов при окончательном оформлении ее, поскольку ои следовал традициям последних, соединяя отдельные руны в одно.

В этом видят основную заслугу карел современные пылкие исследователи Кале валы. В данной связи, пожалуй, ие лишне более подробно остановиться иа участии карельских певцов и поэтов в создании Калевалы, поскольку широкая публика, да, и не только-оиа, полагает, что Калевала это исключительно финляндский народный эпос. На самом деле, это не совсем так. Не подлежит ни какому сомнению, что основной костяк Калевалы собран в Ухтинской карелии.

Мы привели это довольно длинное рассуждение Розенкранца, с тем, чтобы познакомить читателей с его характеристикой Калева-яы. К сказанному надо добавить, что Калевала является ценнейшим памятником мировой народной литературы, в котором отражено своеобразие ж щелей Севера — карел и финнов. Нельзя однако не подчеркнуть, что Калевала всетаки, в известном смысле, является творением Ленрота, поскольку последний при ее создании соединил отдельные произведения в одно целое. В ней чувствуется формирующая рука культурного Человека, почему и нельзя считать ее чисто народным эпосом. По той же причине Калевалы нельзя так-же рассматривать, как первоисточник для научного исследования, без учета тех изменений и дополнений, которые в нее внесены Ленротом.

Изучением Калевалы занимались и другие, ие финские исследователи. Достаточно перечислить имена таких ученых, как Я. Гримм, Комларетти, Стейндаль и целый ряд других. Но особенно много над изучением Калевалы трудились финские ученые. Нет, пожалуй, н-и одного, финского фольклориста, языковеда, этнографа, который так или иначе не занимался бы изучением Калевалы, ее отдельных частей, рун, эпизодов и т. д., не исключая этимологий имен героев Калевалы и других магических и мифических терминов.

Особо выдающимися исследователями Калевалы надо считать Юлиуса Крона и его сына Карла. Первый положил начало историческому сравнительно-географическому методу исследования фольклористических явлений, а второй дополнял дело своего отца. Он же определили современное географическое распространение рун, классифицировали материал и дали довольно объемистые исследования о Калевале, исходя в своих исследованиях из отдельных рун, вошедших в Калевалу, в противовес своим предшественникам, исходившим из Калевалы, как из целого народного произведения, без учета всех дополнений и изменений, введенных в нее Ленротом.

О Калевале имеется целая груда исследований. Различные ученые подходили к ней с различных точек зрения и с различных сторон. Методы, которые применялись при изучении Калевалы, несмотря иа различие их оттенков, имели одну общую формально-идеалистическую подоснову.
Этим, как мне кажется, обгоняется то положение, что многие исследователи (Карл Крон), Кастрен, и др.) неоднократно меняли свои взгляды и, что до сих пор мы не имеем определенных ответов иа многие вопросы, стоящие перед исследователями Калевалы- Разумеется, что всякий исследователь может ошибаться, но такой разногласицы, такого обилия различных выводов и взглядов нельзя, пожалуй найти ни в одной области научного знания, как в
области изучения Калевалы. Например о твердыню Сампо поломали свои копья не менее 30 исследователей, почти каждый из них имеет на этот счет свою точку зрения, а некоторый даже по две.

Спорным до сих пор в литературе остается вопрос о том, имеют ли руны, вошедшие в Калевалу, историческое или мифологическое происхождение, так же как и связанные с ним вопросы о месте и времени возникновения руи. По этим вопросам имеется почти столько же высказываний, сколько исследователей. Например вопрос о месте возникновения рун решался различно. Одни полагали, что подавляющее большинство рун возникло в Ухтинской Карелии, другие считали возникшими их иа территории Финляндии, Эстонии, Ингерманландии и т. д., допуская возможные связи с восточными
финнами, не исключая при этом возможности заимствования от германцев, славян, и от других народов.

Соответственно с этим, в большинстве случаев решались вопросы о характере происхождения рун и о времени их возникновения. Ибо в самом деле — если считать, что руны возникли на территории Финляндии, то и датировка времени возникновения будет сравнительно не древняя; она определяется временем поселения туда финнов, или во всяком случае, временем, когда они отделились от „прафииского’' народа. При такой постановке вопроса вполне допустимы гипотезы исторического и мифологического происхождения руи. Если же придерживаться более общей точки зрения, а именно, той, что сюжеты некоторых рун общи и восточно-финским народам, не исключая общности с мировой мифологией, то датировка будет совершенно другая, точно также отпадает вопрос и об историческом происхождении рун.

В этой статье нет возможности даже до некоторой степени осветить вопрос о карельских рунах в их возникновении и развитии. Не можем мы также заняться критикой существующих взглядов на Калевалу. Это потребовало бы особого исследования. Все же считаем необходимым — как бы смелым это не показалось — утверждать, что руны (эпические и заговорные), вошедшие в Калевалу — это продукт исторического развития, в которых пережиточио сохранились элементы, идущие далеко в доисторию. Мы имеем в них наряду с доисторическими переживаниями наслоения позднейших исторических эпох, которые должны быть вскрыты исследователем в их генетической связи. Вместе с тем в этих рунах отражена и идеология и психология различных классовых группировок ие только одной, но различных исторических эпох.

Если, например, Вейнемейнен выступает в рунах то в образе человека, то в качестве божества различных стихий, то в качестве творца вселенной,—то тут мы имеем отголоски глубокой древности наряду с позднейшими историческими наслоениями. Но еще более показателей в этом отношении другой герой Калевалы Ильмаринен. Он первоначально, по видимому, являлся богом неба, воздуха, (солнца?) а потом и огня, превращаясь впоследствии в кователя неба, и, наконец в простого кузнеца — человека.
Разумеется, что богом огня Илъмаринен мог стать лишь после его изобретения, а человеком кузнецом после изобретения металлов и возникновения кузнечного ремесла.

При внимательном рассмотрении в карельских рунах можно вскрыть отложении различных этапов развития человечества начиная с самых ранних эпох вплоть до настоящего времени. В самом деле в образе Лоухи, очевидно, сохранились переживания патриарха лытого периода, равно как в других рунах, связанных с другими героями, имеются отложения патриархального н родового строя.
Если это так, то глубочайшим недоразумением надо признать то, что иикто до сих пор серьезно не занимался действительным сравнением комсогоиКческих взглядов Калсвалы с аналогическими взглядами мировой мифологии. Скажу больше: никто серьезио не сопоставлял скажем, финского Пеллервойиена с русским Перуном, которые сближаются не только фонетически, но имеют очень много общего в их бытии как мифических героев, связанных с земледелием. Вопрос все-такн заключается в том, что без учета данных мировой мифологии, без рассмотрения развития рун в связи с развитием других сторон человеческой жизии, нельзя понять современного состояния карельских рун.

Современное состояние рун в их статике -выявлено Г. X. Богдановым в статье „К вопросу о состоянии народного творчества в Карелии" *). Как выяснено тем же Богдановым, руны находятся в процессе вымираний, причем о причинах вымирания их, дана следующая формулировка. „Резюмируя сказанное, мы приходим к следующему выводу: во-первых, вымирание рун на территории Ухтинской Карелии имела связь с развитием религиозного миросозерцания Карелы; во-вторых, внедрение грамотности среди населения и его культурный рост отразился на народном творчестве в сторону его вымирания; в-третьих в изменение бытового уклада населения ставило преграды проявлению творческой народной фантазии, и, наконец, проникновение новых финских песен вытесняло из быта старые песни".

К этому надо добавить, что все эти причины в свою очередь объясняются усилением культурно-экономических связей с Финляндией и Россией, и улучшением на этой основе экономического положения населения Ухтинской Карелии.