к ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ ФОНЕТИЧЕСКИХ СДВИГОВ В ЛИВВИКОВСКОМ НАРЕЧИИ КАРЕЛЬСКОГО ЯЗЫКА

Просмотров: 1035
Как известно, древние прибалтийско-финские долгие оо, об, ее в ливвиковском наречии карельского языка . перешли в по, уб, ie. Примеры: soo > suo — болото (ср. эст. soo), бб>уб — ночь (ср. эст. бб), tee>tie — дорога (ср. эст. tee).
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в видлицком говоре перед е из ее выступает твердое t. Так, перед нами tie—дорога (данное слово сохраняется лишь в следах), tiedsa — знает. •
Это обстоятельство обращает на себя внимание потому, что вообще перед 1 в начале слова в этом- говоре выступает мягкое Г. Так, перед нами t’ina — олово, t’ila — место, постель, t’ikku — дятел, t'iineh — беременный (о животном).
Не приходится сомневаться, что в эпоху смягчения t в начале слова перед i в данном говоре еще не произошло перехода ее в ie; t перед ее, естественно, осталось твердым и сохранило свою твердость по сей день, несмотря на то, что в относительно позднюю эпоху произошел переход ее в ie; переход ее в ie произошел только тогда, когда смягчение^ в начале слова перед i успело уйти в прошлое.
Обращает на себя внимание, далее, и то обстоятельство, что в этом же самом видлицком говоре. перед ie из ее выступают мягкие п’, Г, г’. Так, перед нами n’iemi — мыс, I’iemi—уха, суп, r’ieskn — пресный.

Это обстоятельство вполне согласуется с тем, что вообще перед i в начале слова в этом говоре выступают мягкие п', 1', г'. Так, перед нами n’irai — имя, n'iiuka — затылок, задняя часть шеи; i'indu — птица, l’iha — мясо, r'isto — крест» r’iihi — овин, рига.
Не приходится сомневаться,
что в эпоху смягчения n, I, г в начале слова перед i в данном говоре уже произошел переход ее в ie; n, 1, г перед ie, естественно, смягчились.
Ясно, что смягчение t перед i в начале слова в данном говоре произошло рано, а смягчение n, 1, г в том же положении — относительно поздно, и между обоими этими событиями успело протечь преобразование ее в ie (как, равным образом, и преобразование оо, об в но, уб).
Ранний характер смягчения t перед i и относительно поздний характер смягчения п, 1, г перед i можно утверждать в данном говоре не только по отношению к началу слова, но и по отношению к середине слова.
В середине слова также наблюдается смягчение t или получившегося из него d перед i, — если только не предшествовали n, (I ?), г или U, У1. Так, перед нами kod’i — дом, ad’ivo — девушка, гостящая в другом доме, lut’ikku — клоп, pert’t’i — изба, kuut't’i — челн, lat’t’i — пол, molt’t’ia — порицать, хулить, ast’il — посудина, сосуд, hurst’i — холст, kovast’i—твердо, однако andilaz — невеста, kondil—медведь, pordimol — горностай, talldi — мор, I’iYdi или 1’iYgi — ливвики.

С другой стороны, в середине слова наблюдается и смягчение п, 1, г перед i, — без всяких ограничений. Так, перед нами pien’i — малый, tuul’i — ветер, suur’i — большой, nagr’iz — репа, tedr’i — те-' терев.
Есть два указания на то, что смягчение t или d перед i в середине слова произошло значительно раньше, чем смягчение n, 1, г в том же положении.
Во-первых, характерно, что согласными, задерживавшими смягчение последующего t или d, были n, (I?), г. Дело, конечно, в том, что в эпоху смягчения t или d перед i согласные n, I, г еще сопротивлялись сами смягчению и мешали соседнему согласному смягчаться.
Во-вторых, нельзя не отметить, что смягчение t или d перед i с течением веков успело обрасти множеством аналогических отклонений, в то время как смягчение n, 1, г перед i от аналогических отклонений осталось почти совершенно свободно, а известно, что, чем древнее явление, тем большим количеством аналогических отклонений оно обрастает, а чем новее, тем меньшим.
Объем аналогических отклонений, какими обросло смягчение t или d перед i, очень велик. Так, если в склонении или спряжения слова хотя бы в части форм было t или d, то оно без следа вытесняло t’ или d’ в других формах. При tadbte-d —звезды, мы находим tadhti — звезда вм. taaht’i, при lalite-n — отправляюсь — Iahti-n — я отправился вм. iaht’i-n и т. п ; при soda-h — в войну, мы находим sodi-h — в воины вм. sod’ih, при osta-n—покупаю — osti-n — я купил вм. ost’in и т. п.; естественно, что при eietah — живут, мы находим elettih — они жили вм. elet’t’ih и т. п. Частично вытеснение t’ или d’ через t или d имело место и в группах словопроизводственно связанных образований. Для примера приведем taatindam — вотчим вм. taat’indam под влиянием taatto — отец.

Объем аналогических отклонений, какими обросло смягчение
1 Большими буквами U. У мы обозначаем неслоговые п, у, я большой буквой I— неслоговое I. Большими буквами О, D, В мы обозначаем дрэвияе звонкие щелевые согласные, употреблявшиеся как слабоетупенные соответствии k, t, р.
п, 1, г перед i, наоборот, совсем мал. Только в склонении и спряжении имен и глаголов с основой на а, а (не иной!) можно наблюдать вытеснение п’, Г, г’ через n. 1, г. При vuona-d — ягнята,— мы находим vaonii (партитив), при koira-d — собаки — koirii (партитив), при elaii — живет — eli — он жил и т п. Рядом: при piene-d — малые — plen’i — малый, при tnule-d — ветры — tuul’i — ветер, при suure-d — большие — snur’i — большой, при рапоо — кладет — pan’i — положил, при tuloo — приходит — tni’i — пришел, при ригоо — кусает — pur’i — кусил и т. п. Ср. tyttar’indam — падчерица, несмотря на tytar — дочь.

То, что раскрывается перед нами в видлицком говоре, имеет отношение к ливвиковскому наречию в целом. Везде — в общем одинаковая постановка смягчения t и d, как и смягчения п, 1, г. Правда, в ряде говоров мы наблюдаем t’ie и t’iedii-. Но мягкость Р в этих двух словах — при сходстве картины в целом — не может свидетельствовать против того, чтобы видлицкие явления могли быть использованы для характеристики хода вещей в ливвиковском наречии вообще. Сначала о t iedS-. Принято думать, что в древнее прибалтийско-финское время было teetS- на сильной ступени при tiiDa- на слабой (ср. voote- и vuuDe- и т. п.). В то время как teeta- должно было давать на ливвнковской почве tieda-, tiiDa- должно было давать там t'ilja-. Одни диалекты, подобно видлицкому, обобщали t (как tieda-, так и tiljd-), а другие—t’ (как t'ilja-, так и t ieda-). Тут все ясно. Неясно, почему в одних диалектах, подобно видлицкому, tie, а в других tie. Но данное слово сохраняется в таких бедных остатках (только в некоторых выражениях), что было бы странно, если бы оно могло противостоять давлению употребления V перед i в начале слова во всех остальных случаях.
Сказанное позволяет установить следующую историческую последовательность некоторых фонетических сдвигов в ливвиковском наречии:
1. Смягчение t или d перед i.
2. Переход оо, 05, ее в во, уб, ie.
3. Смягчение n, 1, г перед i.
Не лишне отметить, что разные моменты смягчения согласных относятся в разные эпохи. Это имеет значение не только по отношению к рассмотренным моментам. Ниже мы встретимся со смягчением s и z с последующим претворением мягких s' и z'b ш и ж. Было бы тяжкой ошибкой как-нибудь связывать эпоху смягчения s и г с эпохами других смягчений, — и это тем более, что смягчение s и г протекло в совершенно иных условиях, чем другие смягчения: оно протекло не перед i, а после i (и I).

2
Как известно, древнее прибалтийско-финское s или возникшее из него z в ливвиковском наречии карельского языка (как и в люди-ковском наречии, равно как в вепсском языке) в положении после i и 1 смягчилось, после чего мягкое s’ или г’ перешло в ш или ж. Примеры (по видлицкому говору): iuikOO — бьет, колет, n iuiku— затылок, задняя часть шеи, viiukoo — швыряет, kiuikoo — тащит, puol ’iuiko половина, kiiiukol — ерш, 1жЗ—отец, !жапйу— хозяин, Пжа— добавка, п1жо — пшеница, Нжа — игра, пижаП — пазуха (ш по ассимиляции с ж), mi'/Kil iUhkol — ящерица (ш по ассимиляции с ж), ишжтп— сковородник (ш по ассимиляции с ж), ег1же — отдельно, ппогЧжо —
молодежь, tuul'iwu — ветренный, а1жи — оглобля, ralwivo — колея
и т. п.1

В видлицком говоре, как и в некоторых других, данное явление имеет два существенных ограничения.
Во-первых, s остается без изменения перед твердым t. Примеры: istua — сидит, kiistiia — спорит, вздорит, koYhal'istO — беднота, lumistu (партитив) — снежного, kaUn'istaa — украшает и т. п. Очевидно, в данном говоре, как и в некоторых других, твердость t мешала смягчению предшествующего s.
Во-вторых, г (из s) остается без изменений в конце слова. Примеры: ruiz—рожь, vaimiz — готовый, pertiz — в избе, pavolz — в горшках и т. п.
Важно обратить внимание на соотношение смягчения s или г (с последующим их переходом в ш или ж) и выпадения I.
В конце четного (напр. второго) слога перед начинающим следующий слог сибилянтом I выпало настолько рано, что не успело вызвать смягчения этого сибилянта и последующего его перехода из свистящих в шипящие. В этом случае мы находим сохраненное г. Примеры: kuldafed — золотые (ср. финск. kultalset), andazin — я дал бы (ср. финск. antalsin) и т. п.

В видлицком говоре, как и в ряде других, под влиянием случаев вроде knldazed — золотой, установились и случаи вроде tuul'i-zed — ветренные вм. tuul'iwed, под влиянием случаев вроде andazin — я дал бы — установились и случаи вроде tul'izin — я пришел бы вм. tuPimin и т. п.2
Далее: в любом слоге перед заканчивающим этот слог сибилянтом 1 выпало настолько поздно, что уже успело вызвать смягчение этого сибилянта и его переход из свистящего в шипящий. В этом случае мы находим уже ш. Пример: lauiku — ленивый (ср. финск. lalskaj.
В видлицком говоре, согласно данному выше указанию, мы этого явления не находим перед твердым t: неизбежны tostu — другого при touitu в ряде других диалектов (ср. финск. tolsta), kuidastu — золотого при kuldanitu в ряде других диалектов (ср. финск. kultaista), mnstaa — помнит (ср. финск. muistaa), rastaa — сияет, жарит (ср. финск. palstaa) и т. п.
Сказанное позволяет установить следующую историческую последовательность некоторых фонетических сдвигов в ливвиковском наречии:
1. Выпадение I в конце четного слога перед начинающим следующий слог сибилянтом.
2. Смягчение s или г после i и 1 с последующим переходом s или г в ш или ж.
3. Выпадение 1 в любом слоге перед заканчивающим этот слог сибилянтом.
Замечательно, что последнее звено в этой цепи поддается приблизительной абсолютной хронологической датировке.
n, I, г перед i, наоборот, совсем мал. Только в склонении и спряжении имен и глаголов с основой на а, а (не иной!) можно наблюдать вытеснение п’, Г, г’ через n, 1, г. При vtiona-d — ягнята,—мы находим vuonii (партитив), при koira-d — собаки — koirii (партитив), при е!§а — живет — eli — он жил и т п. Рядом: при piene-d — малые — pien’i — малый, при tuule-d — ветры — tuul’i — ветер, при sunre-d — большие — snur’i — большой, при рапоо — кладет — pan’! — положил, при tuloo — приходит — tul’i — пришел, при puroo — кусает — pur’l — кусил и т. п. Ср. tyttar’indam — падчерица, несмотря на tytar— дочь.
То, что раскрывается перед нами в видлицком говоре, имеет отношение к ливвиковскому наречию в целом. Везде — в общем одинаковая постановка смягчения t и d, как и смягчения n, 1, г. Правда, в ряде говоров мы наблюдаем Пе и t'ieda-. Но мягкость t‘ в этих двух словах — при сходстве картины в целом — не может свидетельствовать против того, чтобы видлицкие явления могли быть использованы для характеристики хода вещей в ливвиковском наречии вообще. Сначала о t ’ieda-. Принято думать, что в древнее прибалтийско-финское время было teetd- на сильной ступени при tiiDa- на слабой (ср. voote- и vuuDe- и т. п.). В то время как teeta- должно было давать на лнввиковскои почве tieda-, tiiDa- должно было давать там t’iija-. Одни диалекты, подобно видлицкому, обобщали t (как tieda-, так и tilja-), а другие — Г (как t’iija-, так и t ieda-). Тут все ясно. Неясно, почему в одних диалектах, подобно видлицкому, tie, а в других t ie. Но данное слово сохраняется в таких бедных остатках (только в некоторых выражениях), что было бы странно, если бы оно могло противостоять давлению употребления С перед i в начале слова во всех остальных случаях.
Сказанное позволяет установить следующую историческую последовательность некоторых фонетических сдвигов в ливвиковском наречии:
1. Смягчение t или d перед i.
2. Переход оо, до, ее в ио, уд, ie.
3. Смягчение n, 1, г перед i.
Не лишне отметить, что разные моменты смягчения согласных относятся в разные эпохи. Это имеет значение не только по отношению к рассмотренным моментам. Ниже мы встретимся со смягчением s и г с последующим претворением мягких s' и z b ш и ж. Было бы тяжкой ошибкой как-нибудь связывать эпоху смягчения s и г с эпохами других смягчений, — и это тем более, что смягчение s и z протекло в совершенно иных условиях, чем другие смягчения: оно протекло не перед i, а после i (и I).

2
Как известно, древнее прибалтийско-финское s или возникшее из него г в ливвиковском наречии карельского языка (как и в люди-ковском наречии, равно как в вепсском языке) в положении после i и I смягчилось, после чего мягкое s' или z' перешло в ш или ж. Примеры (по видлицкому говору): inikdd — бьет, колет, n iuiku— затылок, задняя часть шеи, viuikoo — швыряет, kiuikoo — тащит, puol ’iuiko — половина, kiiinkol — ерш, !жа — отец, 1жапйу — хозяин, Пжа — добавка, пшо — пшеница, Мжа — игра, ипжаП — пазуха (ш по ассимиляции с ж), пнжП'ИЛ1ко1 — ящерица (ш по ассимиляции с ж), шПжтп — сковородник (ш по ассимиляции с ж), емже — отдельно, лпогшо —
молодежь, ЬмПжп — ветренный, а1жи — оглобля, гаЫуо — колея
и т. п.1
В видлицком говоре, как и в некоторых других, данное явление имеет два существенных ограничения.
Во-первых, s остается без изменения перед твердым 1. Примеры: istun — сидит, kiistaa — спорит, вздорит, k6Yhal‘Ist6 — беднота, lumistu (партитив) — снежного, kaUn'istaa — украшает и т. п. Очевидно, в данном говоре, как и в некоторых других, твердость t мешала смягчению предшествующего s.
Во-вторых, г (из s) остается без изменений в конце слова. Примеры: ruiz — рожь, vaimiz — готовый, pertiz — в избе, pavolz — в горшках и т. п.
Важно обратить внимание на соотношение смягчения s или г (с последующим их переходом в ш или ж) и выпадения I.
В конце четного (наир. второго) слога перед начинающим следующий слог сибилянтом I выпало настолько рано, что не успело вызвать смягчения этого сибилянта и последующего его перехода из свистящих в шипящие. В этом случае мы находим сохраненное г. Примеры: kuldafed — золотые (ср. финск. kultalset), andazin — я дал бы (ср. финск. antalsin) и т. п.
В видлицком говоре, как и в ряде других, под влиянием случаев вроде koldazed — золотой, установились и случаи вроде tuul'i-zed — ветренные вм. 1ии1Чжей, под влиянием случаев вроде andazin — я дал бы — установились и случаи вроде tul'izin — я пришел бы вм. ийЧжш и т. п.2
Далее: в любом слоге перед заканчивающим этот слог сибилянтом 1 выпало настолько поздно, что уже успело вызвать смягчение этого сибилянта и его переход из свистящего в шипящий. В этом случае мы находим уже ш. Пример: lauiku — ленивый (ср. финск. laiskaj.
В видлицком говоре, согласно данному выше указанию, мы этого явления не находим перед твердым t: неизбежны tostu — другого при touitu в ряде других диалектов (ср. финск. tolsta), kuldastu — золотого при kuldamtu в ряде других диалектов (ср. финск. knltaista), mustaa — помнит (ср. финск. muistaa), rastaa — сияет, жарит (ср. финск. palstaa) и т. п.

Сказанное позволяет установить следующую историческую последовательность некоторых фонетических сдвигов в ливвиковском наречии:
1. Выпадение I в конце четного слога перед начинающим следующий слог сибилянтом.
2. Смягчение s или г после i и 1 с последующим переходом s или z в ш или ж.
3. Выпадение 1 в любом слоге перед заканчивающим этот слог сибилянтом.
Замечательно, что последнее звено в этой цепи поддается приблизительной абсолютной хронологической датировке.
В новгородских памятниках начала XIV в. начинает встречаться слово ушкуй — большая лодка для перевозки людей и товаров. Слово это заимствовано из прибалтийско-финского источника, ср. финск. ulsko и т. д. Древний прибалтийско-финский вид этого слова — ulskol. На почве весской речи (которая продолжается, между прочим, и в ливвиковском наречии карельского языка) отсюда должно было получиться tnukol, ср. 1ашка- из Ialska-. Оно и получилось, и именно в этом виде отразилось в новгородских памятниках начала XIV в. Теперь оно исчезло, но новгородские памятники его былое существование удостоверяют.
Ясно, что уже к началу XIV в. вся вышеуказанная цепь фонетических сдвигов успела развернуться до конца. Больше того: она, вероятно, развернулась до конца еще раньше, — ведь нельзя же думать, что ншко1 отразилось в новгородских памятниках сразу после того, как получило такой вид.
Если третье звено в нашей цепи относится, скажем, к перевалу от XIII в. к XIV в., то второе — к еще более раннему времени, а первое — к совсем раннему, уходящему в l-oe тысячелетие.
3
Как известно, древние прибалтийско-финские а, а в ливвиковском наречии карельского языка (как и в люднковском наречии, равно как в вепсском языке), находясь в конце слова, вступили на путь различных сдвигов.

В ливвиковском наречии произошло следующее. Если предшествующий слог был краткий открытый, то конечные а, а сохранились в четносложном (напр. двухсложном) слове и исчезли в нечетносложном (напр. трехсложном слове); впоследствии явления по аналогическим причинам перераспределились так, что противостоять стали не четносложные и нечетносложные слова, а двухсложные и многосложные. Если же предшествующий слог был долгий или закрытый, то конечное а, а перешло в и, у. Примеры одного рода: kala — рыба, 1ЖЁ — отец и murgin —обед (ср. финск. murkina), elal — житель (ср. финск. elaja). Примеры другого рода: haabn—осина (ср. финск. haapa), handy — хвост (ср. финск. hanta) и iwandy — хозяин (ср. финск. isdnta). Сходно дело сложилось и в люднковском наречии, только там мы находим в одних говорах е вместо и, у (т. е., например, iwande), в других нуль вместо и, у (т. е., например, iжand). Сходно же дело сложилось в вепсском языке, только там мы находим, как в части людиковских говоров, нуль вместо и, у (т. е., например, iжand). Следует думать, что там, где у ливвиков мы находим и, у, у людиков частью е, а частью нуль и у вепсов нуль, в свое время были редуцированные продолжатели а, а.

Указанная переработка конечных а, а сыграла в истории ливвиковской речи большую роль, и по ней можно установить очень много моментов в области хронологических соотношений между фонетическими сдвигами. Мы здесь ограничимся указанием того, каким фонетическим сдвигам предшествовала указанная переработка конечных а, а.

Переработка конечных а, а началась до выпадения I в конце нечетного слога перед начинающим последующий слог сибилянтом,
т. е. до того явления, которое создало kuldazed — золотой, без I, andazin — я дал бы, без I, и т. п.
Что это было так, ясно из рассмотрения случаев вроде ка1ажи — богатый рыбой, рыбный (ср. финск. kalalsa). Конечное о, у в таких случаях образовалось, очевидно, тогда, когда предшествующий слог был закрытым, т. е. еще содержал позднее выпавшее I1.
Далее: переработка конечных а, а началась до отпадения конечного к, а также (в некоторых случаях) конечного п.
Что это было так, ясно из рассмотрения случаев вроде tulla из tulDak -г- прптти, anna из andak — дай, el anna из el andak — не дает, с одной стороны, и kaheksa из kaht+eksan — восемь, yheksa или yhdksd из yht+eksan, с другой стороны. Когда происходила переработка конечных а, а, в этих случаях, очевидно, еще сохранялись к и п: наличие конечных кип ставило а, а в этих случаях в положение не-конеч-•ных и ограждало их в этих случаях от переработки.

Во избежание недоразумений необходимо подчеркнуть, что возникновение переработки конечных а, а до отпадения конечных кин отнюдь не устанавливает одновременности отпадения конечных к и п. Они могли отпасть в разное время.

Из всего сейчас указанного особенно важно, что переработка конечных а, а началась до выпадения I в конце четного слога перед начинающим последующий слог сибилянтом. Это позволяет включить переработку конечных а, а в ту цепь сдвигов, которая определилась в разделе 2. Оказывается, что переработка конечных а, а должна быть включена в эту цепь в качестве первого звена. Тем самым выясняется громадная древность переработки конечных а. а. Она уходит куда-то в глубины тысячелетий.

Д. В. БУБРИХ
Член-корреспондент АН СССР

ИЗВЕСТИЯ КЛРЕЛО.ФИНСКОЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ БАЗЫ АКАДЕМИИ НАУК СССР № 1—2 . 1947



D. V. BUBRICH. KARJALAN KIELEN LIVVIN MURTEEN AANTEIDEN HISTORIALLISESTA KEHITYKSESTA
YHTEENVETO

1. Livvin eri murteissa alku t ie:n edella ei ole palataalistunut, mutta alku n, I ja r saman ie:n edella ovat palataalistuneita. Eraiden muiden i.lmididen yhteydessa tasta seikasta johtuu seuraava aanteiden kehitys:
a) ti > ti; b) oo, об, ее > uo, yo, ie; c) ni, li, ri > n’i, I’i, r’i.
2. Edelleen livvin murteessa on seuraava aanteiden kehitys: a) I:n kato parillisen tavun lopussa s:n, z:n edella;/b) i:n ja I:n jalkeisten s:n, z:n muuftuminen sh:ksi, zh:ksi; c) I:n kato tavua lopettavan s:n (sh:n) edessa.
3. Lopuksi livvin murteessa on seuraava aanteiden kehitys: a) loppu a:n, a:n vaihtelut; b) I:n kato parillisen tavun lopussa s:n, z:n edessa (vrt. 2 kohtaan), yhtaalta, ja loppu k:n seka niuutamissa tapauksissa loppu n:ri kato, toisaalta.

Карелия СССР

  • Обратная связь
  •  

Советская Карелия

kalarokka, lyhytpajo, АКССР, Авель Енукидзе, Александр Линевский, Александровский завод, Архип Перттунен, Беломорск, Беломорско-Балтийский канал, Березин Николай Ильич, Бесов Нос, Валаам, Великая губа, Видлица, Водла, Вокнаволок, Выгозеро, Геннин Вильгельм, Дмитрий Бубрих, Заонежье, Заповедники Карелии, Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера, Ипатов Василий Макарович, Ирина Андреевна Федосова, К-ФССР, КАССР, КФССР, Калевала, Калевальский район, КарЦИК, Карелгранит, Кареллес, Карело-Финская ССР, Карельская АССР, Карельская Трудовая Коммуна, Карельские народные игры, Карельские народные сказки, Карельский фронт, Каронегсоюз, Кемь, Кереть, Кестеньга, Кижи, Киндасово, Кирьяжский погост, Колхозойн Пуолэх, Кондопога, Кончезеро, Кончезерский завод, Корельский уезд, Ладожское озеро, Лесков Николай, Лесозаготовительная промышленность, Лопские погосты, Лоухский район, Маннергейм, Марциальные воды, Мегрега, Медвежьегорск, Мунозеро, НКЗдрав, Нюхча, Обонежье, Озеро Сегозеро, Озеро Укшезеро, Олонец, Олонецкая губерния, Олонецкие губернские ведомости, Олонецкий край, Олонецкий уезд, Онего, Онежское озеро, Паданы, Пертозеро, Петр I, Петр Алексеевич Борисов, Петр Мефодиевич Зайков, Петровский завод, Петроглифы Карелии, Петрозаводск, Петрозаводский уезд, Повенец, Повенецкий уезд, Подужемье, Приладожье, Пряжинский район, Пудож, Пудожский район, Пудожский уезд, Рокаччу, Сердоболь, Спасская губа, Сулажгора, Тойво Антикайнен, Топозеро, Унелма Семеновна Конкка, Ухта, Ухтинская республика, Федор Глинка, Шуньга, Шуньгский район, Шюцкор, Эдвард Гюллинг, Элиас Лённрот, Юго Юльевич Сурхаско, Юшкозеро, белофинны, бычок-подкаменщик, валун карелия, вепсы, геология карелии, гражданская война в карелии, густера, деревянные лодки карелии, елец, ерш, заонежский район, знаменитые люди карелии, интервенция в карелии, кантеле, карелиды, карелия репрессии, карело-финский эпос, карелы, карельская изба, карельская карта, карельская кухня рецепты, карельская национальная кухня, карельская письменность, карельская свадьба, карельская частушка, карельские грамоты, карельские диалекты, карельские загадки, карельские обряды, карельские пословицы, карельские предания, карельские причитания, карельские руны, карельские сказки, карельские суеверия, карельские традиции, карельские частушки, карельский крест, карельский фольклор, карельский язык, карельское поморье, кареляки, кемский уезд, коллективизация 1930, корела, корюшка, лещ, ливвики, лопари, лосось, луда, людики, монастыри карелии, мурманская железная дорога, налим, наука карелия, одежда карел, озера Карелии, окунь, олонецкие заводы, олонецкий район, палия, плакальщица, плотва, поморы, причеть, раскулачивание 30 годов, река Суна, река Шуя, рекрутская песня, рунопевец, рунопевцы, русский фарфор, рыба в карелии, ряпушка, саамы, сиг, словарь карельского языка, староверы и старообрядцы, старокарельское блюдо, судак, сямозеро, туристические маршруты по карелии, уклея, финно угорские языки, финны, финская интервенция, финская оккупация, хариус, чудь, шунгит карелия, щука, язь, ёйги

Показать все теги

Популярное